— Сукин сын!
— Вот как? Хотя у вас, конечно, уже предубеждение. Он только разведывал. Зека он прямо не называл и вашего имени тоже не упоминал, но предложил хорошую плату за обычную слежку. Я проявил определенную заинтересованность, и в тот же вечер прямо на улице, как было условлено, ко мне подъехала машина, в которой сидел человек.
— Только не Зек. Он не стал бы показываться на людях.
— Я же сказал, что не имел чести лицезреть Зека. Так вот, он обрисовал общую картину. Сказал, что его фамилия Редер… на вид лет пятьдесят…
— Редер?
— Так он сказал. Даже повторил по буквам: Р, е, д, е, р. Лет пятидесяти, волосы каштановые, зачесанные назад, лицо в морщинах и складках, пронизывающие темные глаза, остроконечная темно-русая бородка с проседью.
— Я его не знаю.
— Возможно, он из другого отдела. Но он упоминал Века. Сказал, в частности…
— Он сам назвал Зека?
— Да.
— В беседе с вами? Потрясающе. А почему?
— Не знаю, не могу предположить. Макс Кристи меня как-то уже прощупывал некоторое время назад и, должно быть, они решили, что теперь, когда Ниро Вульфа нет, пришла пора подыскать мне теплое местечко. Они могли рассуждать так: коль скоро я знаю, что Кристи повязан с Малюткой Костиганом, а Костиган близок к верхушке, почему бы не блеснуть громким именем, чтобы я не рыпался? Как бы то ни было, Редер его назвал. И присовокупил, что они хотят установить слежку за вами. На высоком уровне. Добавил, что они не поскупятся. Я мог нанять хоть целую команду профессионалов. В общем, я согласился, набрал людей, и неделю назад мы приступили к работе. Кристи каждый день заходит ко мне в офис за отчетами. Сами знаете, что в них; вы ведь помните, где вы бывали и чем занимались.
Рэкхем продолжал смотреть на меня исподлобья.
— И это все?
— О том, как я взялся за эту работу и как выполнял ее, — все!
— А он не сказал вам, зачем им это понадобилось?
— Пожалуй, только намекнул. Я понял, что они почему-то считают, что окружной прокурор может не одобрять их деятельности, и потому хотят удостовериться, что вы не завели с ним тесной дружбы. В противном случае они хотели мягко, по-человечески пожурить вас. Думаю, вам известно, как протекает подобная процедура?
Его лоб немного разгладился.
— У вас сложилось такое впечатление?
— Нет, я, наверное, не так выразился: мне это растолковали, только другими словами.
— Редер?
— Именно!
Он больше не хмурился.
— Если все это правда, Гудвин, то я не зря раскошелился.
— Это чистейшая правда, но не доверяйте мне. Я вас предупреждал. Я изложил вам голые факты, и, если хотите, могу добавить от себя лично кое-какие соображения бесплатно.
— Какие соображения?
— Некоторые мыслишки о них и о вас. И еще о том, почему я здесь. И почему я постарался попасться вам на глаза в баре, а потом поперся за вами, как придурок, чтобы вы застали меня врасплох.
— Ах, так вы подстроили все это!
— Естественно. Я хотел поделиться с вами своими соображениями, а заодно, если бы у вас появилось желание развязать мошну, и подзаработать маленько.
— Выкладывайте ваши соображения. — Он казался слегка пришибленным.
— Что ж… — Я взвешивал слова, прежде чем высказать их. — Это скорее умозаключение, но у него есть подноготная. Может, сначала подноготную?
— Нет, гоните умозаключение.
— Ладно. Так вот: Зек собирается навесить на вас убийство вашей супруги.
Какое счастье, подумал я, что Рэкхем не держал в руке второй стакан — он наверняка запустил бы им… может, даже в меня. Кровь бросилась ему в лицо, жилы на шее набухли, и весь он словно разбух; потом челюсть его дрогнула.
— Продолжайте, — пролепетал он.
— С умозаключением на этом покончено. Желаете выслушать подноготную?
Он не ответил. Тогда я продолжал:
— Это не будет вам стоить ни цента. Давайте разберемся с тем, как ко мне обратились. Если речь шла об обычной слежке, то к чему такой выпендреж? Почему Кристи сам не мог объяснить, что к чему? И зачем предлагать сумму, в два раза превышающую ставки самых высокооплачиваемых агентств? Это раз. Если у Зека есть рука в Уайт-Плейнз, что вполне вероятно, а нынешние события набили им оскомину, то нельзя и придумать для них лучшего подарка, чем раскрытие тайны самого загадочного и громкого убийства, которое висит на них. Это два. Нет, для обычной слежки меня не стали бы нанимать. Это не в стиле Зека, особенно, когда следить нужно за бывшим коллегой, на которого у них зуб. — Я покачал головой. — Нет, подоплека тут похитрее. Вот послушайте. Редер поднялся со мной в мой офис, и, как вы думаете, на что мы угрохали битый час? Он расспрашивал меня про вечер восьмого апреля! Какое отношение это имеет к тому, что я слежу за вами? Да ровным счетом никакого! Какое им вообще дело до того, что случилось восьмого апреля? Думаю, что предложение пошпионить за вами с оплатой вдвойне было лишь предлогом, чтобы развязать мне язык. И уже намекнули, что Зек не прочь познакомиться со мной. Думаю, для того, чтобы вас подставить, им не хватает сведений, полученных из первых рук, от одного из очевидцев, и выбор пал на меня. Похоже, меня прощупывают, чтобы определить, сгожусь ли я на то, чтобы случайно вспомнить некое событие, случившееся той ночью, за солидный куш, естественно. Конечно, это только догадки, — я развел руками.
Он слушал молча. Лицо его постепенно приобретало привычный оттенок. Он смотрел на меня во все глаза, но сомневаюсь, чтобы в этот миг он меня видел.
— Если хотите знать, почему я решил рассказать вам это, — не унимался я, — то можете послушать. У меня есть уязвимые места, одно из которых — профессиональная гордость. Когда Ниро Вульф сбежал вместо того, чтобы показать зубы, гордости моей был нанесен тяжкий удар. И, более того, едва я успел депонировать полученный от вашей жены чек на десять тысяч, как ее уже пришили. Если возвратить эти десять тысяч, кому, по-вашему, они достанутся? Вам. Вполне возможно, что убили жену вы. Я же предпочитаю зарабатывать деньги честным путем.
Он обрел дар речи:
— Я не убивал ее. Клянусь вам, Гудвин, я тут ни при чем.
— Да бросьте вы. Убивали вы или не убивали, я не хочу помогать им подставить вас, я вообще в такие игры не играю. У меня большая личная заинтересованность в этом деле. Я твердо намерен заработать эти десять кусков и вовсе не хочу, чтобы Зек помешал этому, сделав из вас козла отпущения, хотя совсем не убежден в вашей невиновности. Вот потому-то я и хотел высказать вам свои соображения. Причем я вполне допускаю, что могу заблуждаться. Ну, как вам нравится?
Рэкхем наконец вспомнил о своем стакане и пригубил коктейль… Потом поставил стакан на место, немного посидел, облизывая губы, и вдруг выпалил: