Лилия подошла и тихо села рядом.
– Ты как?
– Отвратительно, – сознался воин. – Здесь происходит что-то страшное и необъяснимое. Понимаешь, эти люди никогда никому не причинили зла, добродушные, гостеприимные, последнюю рубаху могли отдать, если нужно. Но главное, их всегда защищал нерушимый закон Дикого Поля. А ты знаешь, что такое закон, сама видела.
Помнишь, там, у шахты, монахи стояли и смотрели, как я убиваю их друга. Потому что таков закон. А ведь могли расстрелять и не поморщиться. Им нечего было опасаться мести, никто бы ничего не узнал. А они стояли и смотрели. И это правильно. И так должно быть. А здесь – вот такое. Понимаешь? И не просто напали и ограбили, хотя что тут было брать, – он махнул рукой. – Не просто убили, а так, чтобы жуть пробирала, чтобы показать всем – нет силы над их силой, и закон для них – пустой звук.
– Ты намерен отыскать их? – встревоженно спросила девушка.
– Не сейчас. Надо идти к Трактиру. Как можно быстрее. Тем более чутье подсказывает, долго искать не придется. Сами найдутся. Как бы не оказалось, что они туда же направляются.
– Что в нем такого необычного, в этом Трактире, отчего все стремятся туда? – удивилась Лилия.
– Трактир – место особое, другого такого нет. – Лешага вздохнул, мысленно возвращаясь на главное торжище Дикого Поля. – Туда уходят, когда сознают, что пора. Там уже никто никого не ищет, даже кровные враги. Никто ни на кого не подымет оружия. Приходящие караваны оставляют в Трактире десятую часть товаров, ведь когда-нибудь и караванщикам, и стражам, вроде меня, придется там жить.
– Ты не караванщик и больше не страж, – тихо напомнила дочь старосты.
– Все равно. Это место – средоточие закона, его сердце. И не только закона, но и знаний. Тот, кто выжег речников, бросил вызов каждому, для кого это не пустой звук. А значит, очень скоро он придет в Трактир. Я должен быть там.
* * *
Старый Бирюк, когда вдруг его пробивало рассказать что-нибудь ученикам, заводил истории, от которых у мальчишек начинали трястись поджилки. Одна из таких сейчас вспомнилась Лешаге. Он уже не мог сказать, о какой крепости шла речь, да и называл ли ее как-нибудь сам учитель. Припоминалось лишь, что крепость стойко выдерживала осаду. Припасов было много и воины храбры, но коварный полководец врага повелел обстреливать укрепления из катапульт головами пленников. Увидев искаженные смертной мукой лица знакомых и родных, горожане пришли в такой ужас, что поспешили склониться перед завоевателем.
Нечеловеческая жестокость победила дух защитников, готовых погибнуть на стенах крепости. Что-то сломалось у них внутри. Сейчас, вспоминая обугленные трупы на месте поселка, Лешага понимал, что они сродни тем заброшенным в крепость отрубленным головам.
Кто-то без колебаний сеет ужас, чтобы ростки страха заглушили отвагу в сердцах жителей Дикого Поля. Такое нападение не может быть последним и единственным. Ему вновь, в который раз за сегодня, вспомнился Темный Властелин, о котором вечно напоминал Марат. Ведь должен быть тот, кто направляет все эти злодейства. Кто посылает банды прорв, кто выжигает дотла беззащитные селения. Тот, кто решил, что его воля превыше закона. Сердце Лешаги наполнилось гневом. Он сидел, мрачно глядя на остывающие уголья, неподвижный, будто вырубленный из камня. Сидел, усилием воли превращая разрывающий душу гнев в холодную ярость, не проходящую, длящуюся бесконечно, словно караванная дорога.
– Что это с ним? – подходя к расположившемуся поодаль Марату, спросил Анальгин. – Мужики хотят понять, не случилось ли с предводителем чего.
– Тихо, – приструнил чешуйчатый. – Если он решит, что кто-то из вас хотя бы пытается его понять, оторвет голову, а что останется, утопит в Серой Воде. Понимать его не нужно, следует исполнять приказы.
– А сам-то? – хмыкнул атаман.
– Я – другое дело, – назидательно произнес юнец, расправив плечи. – Я ему почти напарник. Ну то есть пока ученик. Но мы с ним уже ого-го сколько вместе прошли.
– А с Бурым что стряслось? – словно невзначай поинтересовался Анальгин.
– В плену Бурый. Темный Властелин уволок его к себе.
– Какой еще Темный Властелин? Никогда о таком не слыхал.
– Прежде не слыхал, теперь услышал. Да ты сам подумай, раньше как было? Раздольникам в Диком Поле вольготно жилось. Все вас боялись. Кто не боялся, тот опасался. Грабили вы, людьми торговали, убивали почем зря, так ведь?
– Что говорить, – неохотно согласился Анальгин. – Сам знаешь.
– А теперь вот с одной стороны прорвы толпами идут, с другой – вообще непонятно кто. Да такие, что и волкоглавые рядом не угадываются. Сами мечетесь, точно блохи, ища спасения.
– Да, – вчерашний душегуб горестно вздохнул, – тяжелые времена настали.
– И за всем этим стоит Темный Властелин, – понижая голос, сообщил чешуйчатый. – Он уже силу набрал, сам видишь. Да что там, если он Бурого изловил, то уж на любого из вас ему только глянуть – все, поминай как звали.
– Ох ты, что еще за напасть такая? – прошептал Анальгин. – А тебе о том доподлинно известно?
– Еще бы. В книге читал!
– Ну, раз в книге… – благоговейно протянул раздольник, – тогда да. И что ж теперь будет?
– Что будет, о том позже в книгах напишут, – радуясь столь почтительному вниманию, гордо объявил Марат. – Одно могу сказать, Лешага избран, чтобы сразиться с Темным Властелином и победить его. Может быть, сам Ноллан и Дедмороз избрали его постоять за правое дело. И то, что вы на пути его оказались, это тоже неспроста. Это о чем говорит?
– Да почем мне знать? Я же книг не читал.
– Эх ты, – чешуйчатый, не поднимаясь, выразительно поглядел на собеседника сверху вниз, – яснее ж ясного, раз вы к нему прибились, значит, пришло время для всей вашей братии прежние дела забыть, да вместе против общего врага подняться. Уразумел?
Раздольник кивнул.
– А если решите супротив нас идти, то окажетесь меж прорвами и людожегами, как таракан под каблуком. Так что наступил час и вам серьезно поразмыслить, меж собой решайте, какую долю вам выбрать.
– Да что тут решать, все и так решено, – взгляд Анальгина выражал задумчивость. – Экий ты, парень, умный, все растолковал, как есть. Теперь понятно, что, откуда и зачем. Пойду с мужиками пошепчусь. Только вот этот, как его, Дедмороз – это кто? – извиняющимся тоном добавил Лешагин старый знакомец. – Я, кажется, пацаном был, что-то слышал, да уже не упомню.
– Дедмороз? – Глаза юнца вспыхнули желтым пламенем.
– А, извини, я понял, – быстро попятился старый знакомец. – Глупое спросил. Так я пошел?
– Чего это он? – глядя вслед раздольнику, удивленно пробормотал Марат. – Я и слова-то сказать не успел.
* * *
Смеркалось. Разбитый для ночевки лагерь жил своей будничной жизнью. Вращалась на вертеле изловленная раздольниками дичь, закипала вода. Лилия, взвалившая на себя роль хозяйки, распорядилась выставить посты вокруг места стоянки. Впрочем, для этого особых указаний не понадобилось. После того, что они увидели в селении у реки, все оставались в напряжении. Только Лешага по-прежнему сидел, задумавшись. Сейчас он жалел, что рядом нет Бурого, Старого Бирюка, да хоть бы и Сохатого – кого-то, с кем можно посоветоваться в таком деле.