«Двое спереди, один сзади. Хреновый расклад», – Ник безмолвно выругался. Данный самому себе зарок о неприменении насилия в этот день оказался невыполнимым.
– Ти обидэл нашу сэстру, – у говорившего был сильный кавказский акцент. У него и лицо наверняка было кавказским, однако гопники стояли на небольшом удалении от Ника, и скудного факела не хватало, чтобы осветить мерзостные физии разбойников.
– Шалашовку из общепита, что ли? – уточнил Ник, не сдерживая презрения. – Сомнительные у тебя родственные связи, Дага.
Ждать ответа Никита не стал. Не для того он покупал у зловредного карлика, а затем с огромным риском для жизни и свободы проносил через таможню семнадцатизарядный аргумент в любом споре. Запрещенный аргумент, самый-самый последний. Разговоры – они для людей, для гопоты – лечебный свинец.
Рукоятка «Стрижа» удобно легла в руку, указательный палец нащупал спусковой крючок. Пистолет весил почти килограмм – увесистый аргумент! – однако тяжесть не давила, не заставляла напряженные мышцы дрожать. Наоборот, она дарила ощущение легкости, вседозволенности, всемогущества. Оружие создано, чтобы решать неравенства: один к трем – это еще не приговор!
«Достав пистолет, стреляй» – очень простой и мудрый принцип. Враги не ждали, что загнанная жертва способна дать отпор, они, наверное, даже не успели испугаться. А Ник не дал сомнениям ни единого шанса. Выстрелы оглушили – так и должно быть в ограниченном пространстве, выстрелы опьянили – адреналин дурманил кровь. Те, кто стоял перед ним, рухнули – один на колени, другого сбило с ног и опрокинуло на землю.
Огромным усилием воли юноша убрал палец со спускового крючка. Он не собирался прекращать стрельбу, но требовались секунды и мгновения, чтобы развернуться и прицелиться в третьего нападавшего. Казалось, будто пистолет ведет Ника, чертит дугу в воздухе, увлекая за собой послушное тело. «Стриж» прицелился в спину убегающего разбойника тоже сам, теперь он контролировал руки, держащие пистолет, глаза, совмещающие мушку и фигуру беглеца, указательный палец, вжимающий спусковой крючок. Никита видел себя со стороны: сильный, уверенный, сосредоточенный на цели стрелок. Гопник проиграл забег со смертью – три пули – одна за другой, без промаха – жадно впились в него, выпуская на свободу бурую кровь.
– А кровь такого же цвета, как и у людей… – в своем голосе Ник услышал укор и легкое удивление. Он глубоко и искренне ненавидел эту братию – не конкретных особей, а всех шакалящих выродков, – но серьезным кровопусканием раньше не занимался. Повода не было, да и возможности.
Эхо выстрелов стихло, стали слышны хрипы и стоны раненых охотников до чужих жизней и имущества. Неурожайный у них случился набег…
Ник подошел к стоящему на коленях, поднес к лицу факел. Безбородая морда, бледная кожа, нет, не тянул он на того «джигита», что говорил про сестру. Брезгливо морщась, Никита обыскал не способного к сопротивлению врага, на поясе обнаружил длинный нож, в кармане брюк – кастет. Откинул бесполезные находки подальше, а всхлипывающего, что-то лопочущего придурка ткнул кулаком в грудь. Не сильно, но достаточно, чтобы тот потерял хлипкое равновесие и с громким криком боли завалился на спину.
Остался последний бандит, слабо подергивающий в неровном свете факела.
– Так, что с сестрой? Я слушаю, Дага, – Ник склонился над умирающим. Тот не отвечал, только булькал кровью на губах. Как невежливо…
– Скольких людей ты, гнида неумытая, загубил? Признайся перед смертью, излей свою вонючую душонку, не стесняйся. Молчишь? А я вот ни одного, представляешь? Гопоту за людей, конечно, не считаю, вы – мутанты. Не понимаю, почему на блокпостах мутантов с поверхности отстреливают, а вас, местных упырей, не трогают? Может, брезгуют, как думаешь? Да перестань ты булькать, когда с тобой приличный человек разговаривает! «Сестренка» науськала тебя пощипать перышки богатому лоху, да? Но ничего, сегодня богатый лох сделал подземный мир немного чище. Дага, ты рад, что приобщился к этому радостному событию?
Адреналиновый угар подошел к концу, выдохся, оставив вместо себя опустошение и усталость. Никита обессиленно опустился на землю рядом с главарем гоп-компании. Бывшим главарем бывшей гоп-компании.
– Хреновый из тебя собеседник, гражданин убийца и душегуб. Ни красноречивых признаний, ни покаянных излияний. Скучно. Скажи-ка лучше, чего с сеструхой твоей названой будем делать? Преступление не должно остаться без наказания.
Этот день слишком сильно измотал его, он потерял концентрацию, расслабился, самонадеянно решил, что все плохое уже случилось. ́ И оказался не готов к новой атаке.
* * *
Врач Галина Николаевна качала головой и цокала языком – не поймешь, сочувственно или осуждающе.
– Тетя Галя, насколько все серьезно? – Ник стоически терпел, пока ему обрабатывали рану на боку.
– Рана – херня! – не отрываясь от манипуляций, пробасила врачиха. У нее был донельзя прокуренный голос, что неудивительно: с самокруткой пятидесятилетняя тетя Галя расставалась только в операционной, и то неохотно. Никто не знал секрет ее долголетия – с такими-то привычками! – но злые языки шептали о животворящей силе медицинского спирта. Им она тоже не брезговала, причем не брезговала ежедневно, без выходных и перерывов. – Главное, чтобы заражения крови не случилось. Тогда сепсис и полный…
За крепким словцом в карман врачиха не лезла. Это был третий, но не последний ее грех. Одним словом, колоритная дама, но Нику она нравилась – хорошая тетка, хоть и со всевозможными прибабахами.
– А что делать, чтобы не…
– Антибиотики жрать, что еще делать. При их отсутствии надеяться на удачу. Можно еще молиться или грибные отвары внутрь принимать. В качестве наружного – слюна волколака. Также народная медицина рекомендует спиртяжку и самогон – в качестве средства от всех напастей. Вариантов куча.
– И поможет? Слюна, отвар, спиртяжка?
– Не-а. Зато при смерти будешь ощущать удовлетворение, что сделал все возможное. При правильной дозировке спирта, вообще ничего ощущать не будешь – сдохнешь и даже не заметишь. Рекомендую как доктор!
Ник невесело улыбнулся. Вот он бизнес по-русски: заработал пачку таблеток и залетел на их курс во время выполнения заказа, оплаченного этими таблетками. Зашибись потрудились!
– Не дергайся, заканчиваю уже со швами. От сепсиса коньки откидывает только каждый четвертый, зато каждый первый и второй бегают потом бодрячками.
– Не понял, а каждый третий куда девался?
– Третьи бегают уже не так бойко, им заражение через ампутацию останавливают. Но это случай не твой – туловище-то не ампутируешь!
Врачиха заржала собственной шутке, толстые мясистые губы мелко затряслись и не удержали торчавшую изо рта сигарету. Та спикировала на пол, оставляя за собой дурно пахнущий шлейф дыма. Произошедшая неловкость нисколько не смутила тетю Галю, она привычным движением затоптала окурок и вытащила из кармана халата (когда-то белого, а нынче грязно-серого) новую самокрутку.