— Вот, сэр, самая подробная телеметрия. Вот вопросы, аудиосопровождение, параметры силы удара и реакции на них.
— Хреново… — произнес капитан вздыхая.
— Что, простите, хреново, сэр? — забеспокоился оператор.
— Он действительно ничего не знает, его использовали втемную.
— Ясно, сэр, — с готовностью кивнул оператор.
«Ни хрена тебе не ясно, долбаный фриз», — хотелось сказать Двоору, но он воздержался, чтобы не пугать оператора еще больше.
— Значит, так, скажешь им, — капитан кивнул на двух нороздулов за перегородкой. — Скажешь, чтобы с этим заканчивали, он нам не нужен. Пусть сейчас идут на обед, а потом займутся тем, из двадцать четвертой камеры.
— Слушаюсь, сэр.
— На этом все, если что — я на связи…
— А… сэр! — произнес оператор, когда капитан уже был возле двери.
— Что еще? — повернулся тот.
— У меня в записях нет никакого Роберта Аткинсона…
— Его и быть не может. Это был тестовый образ, просто для проверки реакций.
По глазам оператора стало ясно, что он ничего не понял.
— Забудь про Роберта Аткинсона, капрал. Считай, что его не было.
— Слушаюсь, сэр, — проблеял сбитый с толку оператор, и капитан, захлопнув дверь, в очередной раз мысленно обругал оператора-фриза, хотя и сам был фризонталом.
«От норзов нахватался, — подумал он. — Ничему хорошему у них не научишься».
В кармане сработала рация.
— Слушаю, капитан Двоор… Так… Так… Где преследуете?! Хорошо, не отпускайте! Нам этот броневик очень важен, поэтому никаких лаунчей, понятно?! Я сейчас буду!..
Для такого случая капитан Двоор вызвал геликоптер, у него было достаточно полномочий, чтобы пользоваться спецтранспортом, ну а там, где не хватало полномочий, в ход шли связи и даже шантаж.
Проверка расходования фондов или контроль за дисциплиной в обязанности отдела не входили, однако все, что само попадалось на глаза, капитан Двоор использовал умело.
Вот и сейчас он вызвал геликоптер — уже четвертый раз за неделю, хотя имел право только на один полет, однако начальник транспортного отдела по обоюдному согласию не регистрировал этот полет как заказной, проводя его как тестовой после ремонта.
Избегая простреливаемых пространств, пилот вел машину над самой землей, а когда внизу потянулись длинные и извилистые, словно реки, заросшие кустарником овраги, стал прижиматься к ним, местами опускаясь ниже уровня горизонта.
Двоор был знаком с такой методикой пилотирования, другой здесь не было. Четкая разграничительная линия фронта в долинах отсутствовала, стороны контролировали отдельные участки, а все остальное пространство отдавалось на откуп местным группировкам ну и, разумеется, являлось территорией свободной охоты, поэтому получить ракету в бок или очередь из автоматической пушки геликоптер мог где угодно.
Спустя четверть часа аппарат приземлился в низине, недалеко от бронемашины, группы солдат и возвышающегося над ними «стрейлиса».
Двоор вышел из кабины, и ему навстречу побежали двое — сержант Кромм, умный, хваткий и неоцененный на прежней службе нороздул, и «директор народной милиции» по кличке Егерь, полноватый савояр, хитрый мерзавец с далеко идущими политическими планами.
Кромм был проверенной гончей капитана Двоора. Он возглавлял большинство операций по захвату вражеских агентов, хорошо разбирался в сыскном ремесле, мог составлять схемы наблюдений и знал материальную часть технической разведки.
Егерь подключался реже, когда нужно было работать среди местного населения, не нанося имиджевого ущерба представителям каттингов. Бойцы Егеря могли устроить перестрелку хоть посреди города — к схваткам местных группировок здесь привыкли, но, если где-то наносился ущерб из-за действий пришлых военных — человеков или каттингов, население выходило на демонстрации.
Двоор часто подключал Егеря для грязной работы, а расплачивался оружием и информационной поддержкой о конкурирующих группировках.
Солдаты Егеря носили гражданскую форму темных цветов с нарукавной повязкой «народная милиция» и по совету капитана Двоора оказывали при случае некоторую помощь населению — ловили мелких воришек, подвозили путников на дороге, иногда раздавали дешевые лекарства.
— Привет, Кромм, какие новости? — спросил Двоор, пожимая руку сержанту. — И тебе привет, Егерь…
Капитан быстро, словно боясь испачкаться, коснулся ладони савоярского «милиционера».
— Здравия желаю, господин капитан! — проблеял тот.
— В общем, дело такое, сэр, — на ходу начал рассказывать сержант. — Мы сидели в засаде на двадцать седьмой точке, там ожидалась закладка посылки. Точного графика не знали, поэтому постоянно держали пост. И вот в два пятнадцать ночи этот пост сообщил, что засек «черепашку» противника. Я приказал ему оставаться на месте и послал туда пару «стрейлисов» из пехотной команды батальона Земана. Они пошли на перехват и обнаружили броневик с помощью разведывательного дрона. Видимо, закладка была недалеко, потому что когда началась погоня, сидевший в укрытии агент сбил дрон из базуки. Дела без него пошли похуже, «стрейлисы» дважды теряли этот броневик на пересеченной местности, но в итоге сумели остановить, пробив ему мотор.
Произнеся последнюю фразу, сержант Кромм замолчал, поглядывая сбоку на капитана. Он знал, что начальник хотел получить вражескую машину неповрежденной.
Наконец, они подошли к подбитому броневику. Он стоял у края балки, с виду почти нетронутый, и над ним вился дымок от разбитого мотора.
Возле трофея дежурила группа охраны — пять автоматчиков и «стрейлис», тот самый, что сумел прострелить мотор.
Заметив начальство, пилот опустил кабину и сошел на землю.
— Капрал Рур, сэр, — представился он, и Двоор пожал ему руку. — Я помню вас, капрал, вы участвовали в операции возле Гевиги…
— Так точно, сэр! — заулыбался пилот-савояр, довольный, что его похвалил один из каттингов.
— А где экипаж? — спросил капитан, подходя к трофейной машине.
— С другой стороны, сэр, — подсказал один из автоматчиков.
Двоор обошел броневик и увидел два тела, положенные на краю балки. Это были человеки.
— Понятно, — сказал капитан и открыл одну из дверей броневика.
Внутри было полно осколков от разбитого бронестойкого стекла и целые россыпи гильз — экипаж отстреливался до последнего.
— Хорошая работа, капрал Рур! — похвалил пилота Двоор. — Стекла выбил из пушки, а экипаж поразил из пулемета.
— Так точно, сэр. Я выполнял приказ, мне сказали, что корпус нужен целым. Правда, прострелить мотор все же пришлось, иначе его было не остановить.