Кота пускать вперед мы не стали, его место занял я. Да, давно не был ведущим, тем, кто прокладывает путь для группы, но ничего и никуда не делось.
Идем вперед, аккуратненько и внимательно смотрим по сторонам. На крохотных дисплеях, встроенных в верхнюю часть забрала, сама собой выстраивается схема окружающего. Да, вся электроника не сможет справиться, если Район этого захочет, но она делает часть того, что без нее приходилось выполнять самому. Вон, мелькает красноватый контур за поваленным деревянным забором, давно заросшим «черным плющом». Что это у нас там, а? М-м… а это у нас собачка одинокая, сразу видно. Хорошая такая собачка, здоровенная, чуть ли не с теленка, с жесткой шерстью, которая со временем скатывается, на нее наслаиваются грязь, пыль и кровь. В результате в какой-то момент цербер весь покрывается торчащими, как жала колючей проволоки, засохшими, твердыми и острыми шипами из собственных волос. А, да, у этой милой четвероногой суки еще и две, а то и три башки, мерзких, оскалившихся пастями с большущими зубами, бешеный нрав и ярость ко всему, что ходит на двух ногах. Кто знает, может, это генетическая память всех дворняг дает о себе знать?
Нет уж, собач, давай-ка ты вали отсюда, пока жив и здоров, а то пятеро людей со стволами тебя быстро превратят в решето. Вот и молодец, правильно поступил, рванул с места так, что даже разнес непонятного назначения сараеподобную халабуду, еще державшуюся в последние годы.
Торопиться нужно, потому что вряд ли нам дадут спокойно дойти хотя бы до первого городского массива. Уже несколько раз отправляли сообщения Соколу, по закрытому каналу и собственным кодом, но он молчал. Вот это уже нехорошо. Мысли в голову приходят исключительно плохие, потому что если кто-то тебе здесь не отвечает, то стоит готовиться только к чему-то плохому.
Еле заметная тропа вела вперед, ныряя в большой дачный массив, который примыкал к поселку со странным названием «Привет». Кто и почему когда-то додумался так его назвать? Да хрен его знает, и без разницы, если честно.
Дачи одно из самых неприятных мест в Радостном, в том Радостном, который образовался после Волны. Здесь постоянно крутятся стаи местных четвероногих Измененных, их давно облюбовали топтуны, и еще здесь просто живут те Измененные, которым не нашлось места в самом городе. Этакий аналог бомжей, несчастные, бессильные что-либо предпринять против более сильных коллег, но от этого не менее опасные для обычных людей. Рейдеры не очень-то жалуют Дачи, здесь маловато того, что можно утащить на Большую землю, а неприятностей намного больше. Хлопотно, в общем, ходить сюда, и нас заставила отправиться в этом направлении лишь нужда.
– Брат, ты хочешь выйти к дороге? – Голос Скопы отвлек меня от мыслей о том, как лучше обогнуть заросли «крапивы-огневицы», густо торчащие впереди.
М-м… не очень хотелось бы идти к дороге. С одной стороны, плюс в том, что дорога дает относительно неплохую возможность идти по асфальту и сверху наблюдать за обстановкой. С другой стороны, и в этом самый главный минус, – видно тебя издалека. Вот и думай, Пикассо, как тебе быть… хотя есть один маршрут, есть.
– Нет, пойдем прям через массив, вот сейчас только выкарабкаемся из этих джунглей.
Так, а что у нас справа? Опаньки, как хорошо-то, забор поваленный, а за ним открытое пространство, никаких строений, где супостаты могут какие-нибудь нас караулить. Детектор молчит, а мы все-таки гаечку туда кинем, да не одну. Чисто? Вот и хорошо, потопали прямо туда.
«Крапива» вещь неприятная, всегда норовит заползти в мельчайшую щель комбинезона, между шлемом и воротником жилета, тянется, чтобы достать до тела. Ожоги от нее очень болезненные, и еще это растение-паразит. При каждом контакте крошечные зубчики разрезают кожу, и туда попадают семена, которым очень удобно развиваться в теплой среде вашего собственного родного организма. Вот и думайте, хочется ли рисковать каждый раз, проходя мимо этой растительной дряни?
– Профессор? – Сдобный остановился. – А вот эту хрень вы изучали?
– Конечно… – Точинов наклонился к ближайшему кусту. Торчащий вверх толстый стебель с широкими острыми листьями зашевелился, пытаясь дотянуться до него. – Очень интересный экземпляр местной флоры, скажу я вам, дама и господа. Со свойствами своими специфичными, с возможным применением в оборонной промышленности, при соответствующей обработке, конечно.
– Д-а-а-а? – присвистнул Кот. – Это как?
– Своеобразное строение волокон. Их вполне можно использовать при изготовлении некоторых специализированных тканей. Ее «огневицей» ведь не зря назвали, так?
– Ну да. – Сдобный хмыкнул. – Горит тяжело, зараза. Вся в огне, и только чуть чернеет. Как-то раз палили из огнемета, еле справились.
– Так вот… – Точинов шагнул на поваленный забор. – Ее волокна можно использовать при изготовлении таких комбинезонов, как ваши. Повышая их огнестойкость и способность держать разрыв. Все очень просто, если правильно применить некоторые химические соединения при обработке, ну и… – Он неопределенно покрутил пальцем в воздухе.
– Эй, умники! – На самом деле ничего против таких вот объяснений не имею, но двигаться нужно было быстрее. – Вы идете или как?
Умникам стало стыдно, и они заторопились, обогнув заросли наверняка недовольной вредной поросли и оказавшись на пятаке бывшего огорода. Вот как вы думаете, во что превратится за неполных два десятка лет ухоженное некогда дачное хозяйство? Только примите поправку в виде Волны и всего последующего биологического беспредела. Результат? То место, на котором мы стояли, было относительно чистым. Все остальное густо заросло различным местным измененным бурьяном и теми садово-ягодными культурами, которые некогда были высажены рачительными хозяевами. Поразительное, одновременно и красивое и пугающее зрелище.
По какой-то неведомой прихоти того, что входило в состав Волны, некоторые изменения были настолько странными, что казались фантастичными даже здесь, в Районе, месте, где бред становится явью. Солнечные лучи били в глаза, затемненные пластиком забрала, отражаясь от двух деревьев, которые, судя по внешнему виду, были вишнями. Ягоды вырастали, наполнялись соком и цветом, а потом резко становились твердыми и мертвыми кусками чего-то, напоминающего драгоценные россыпи. Очень красиво и очень страшно – теплые лучи освещают тяжелые, гнущиеся к земле ветви, усыпанные красными точками живых бриллиантов. Вот так здесь, в Районе, можно увидеть то, о чем никогда даже и не думал.
– Двинули дальше? – Сдобный покосился на Точинова, который прямо-таки застыл, смотря на это чудо. – Быст…
Вы знаете, как срабатывает сигнал «аларма» в нашей аппаратуре? Резко, сразу, с тончайшим визгом, ввинчивающимся в уши, с красной надписью, вспыхивающей перед глазами. Ненавижу это, просто ненавижу! Потому что такой сигнал подают только тогда, когда все полностью плохо, когда сами не справятся и помощи могут не дождаться. Когда такой сигнал сваливается на тебя, то, если ты нормальный человек, остается только одно – бежать туда, откуда он пришел. Потому что сейчас там гибнут люди, которым неоткуда ждать помощи. Отстреливаются, кромсают широкими тесаками врагов, ломают чужие кости в попытке дождаться прихода своих… А если ты видишь, что «аларм» пришел от того, кого ты знаешь? Если вызов приходит от людей, которых ты считаешь своими братьями, а не просто напарниками, товарищами и друзьями?