Шаг… при первом же выходе в рейд с новой экипировкой ты попала ногой в нору какого-то грызуна. Вскрикнула, испугавшись, что получила в лучшем случае растяжение связок. Прислушалась, думая, что слышала хруст. Да, хруст был, только это сломалась не нога, а хребет хозяина норы, некстати решившего вылезти. С ногой, охваченной высоким голенищем со шнуровкой и дополнительными широкими ремнями, ничего не случилось. Ты улыбнулась и сделала вид, что все нормально. Только потом выкурила две сигареты подряд, думая, что я не вижу.
Шаг… и когда первая из трех купленных пар все-таки пришла в негодность, ты закатила попойку по случаю того, что все вложенные в амуницию средства давно окупились. Ведь ботинки износились за полгода, за целых шесть месяцев, а раньше одной пары хватало от силы месяца на два. Помнишь, как ты танцевала твист на столе в новеньких таких же, блестящих от крема? Твою мать, последний… неужели последний?!!
Шаг… и сестра поднимает руки вверх, снимая шлем, который ни один рейдер не снимет вне безопасного места, пока находится в Районе. Темные волосы собраны в хвост, задорно торчащий чуть вверх. Ты не хотела стричь их коротко, потому что всегда ощущала себя женщиной, даже засаживая пулю за пулей в подонков и тварей Радостного. Нет, пожалуйста, нет, не надо, не вставай на колени и не запрокидывай голову, открывая такое беззащитное, белеющее в темноте горло. Нет, ну, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА!!!
Девочка двинулась к ней, еще шире, по-лягушачьи растянув губы в довольной улыбке. И ее вынесло в сторону после одного-единственного удара исполинской ноги. Удара, расколовшего ей голову, обдавшего Скопу темными брызгами и уничтожившего тварь, державшую нас под контролем. И единственное, что мы со Сдобным смогли сделать, услышав уже ставшее знакомым электрическое жужжание, так это рухнуть на прогнившие доски пола. Старые доски, покрытые толстым слоем грязи и спекшейся крови. А над нами пронесся огненный шквал, стерший всех, кто стоял позади.
Когда голем прекратил стрельбу, я первым делом кинулся к сестренке, манекеном сидевшей на полу, под громадой Крюка, стоящего рядом. Упал рядом, схватил в ладони такое родное лицо, побелевшее до неузнаваемости, с трясущимся ртом, со слезами, безостановочно текущими по щекам. Ничего не говоря – обнял, прижав к себе, и лишь тогда почувствовал и услышал плач, прорвавшийся наружу. Ее затрясло сильной дрожью, пальцы вцепились в мои плечи, стараясь ухватиться и не опуститься снова в тот, бывший так еще близко ужас. Что оставалось, кроме как сидеть, говорить что-то несвязное и глупое, гладя ее по голове и стараясь дать хотя бы немного собственного тепла, которое было ей сейчас так нужно и необходимо?..
Крюк ничего не сказал, все понимая и не желая делать нам еще больнее. Глядя на него, повернувшегося к той, кто совсем недавно могла уничтожить всех нас, я открыл рот, чтобы поблагодарить… и промолчал. Мудрый голем, посмотрев на меня, прижал палец к губам. Спасибо тебе, настоящий человек, живущий внутри этого страшного тела, спасибо. Ты снова спас меня, спас от меня самого, такого беспомощного в ситуации, когда нужно было хотя бы попытаться сопротивляться. Мой долг по отношению к тебе вырос в разы, и я этого не забуду.
– Вот ведь… – протянул он, рассматривая сломанное крохотное тельце в углу. – Столько слышал про это место, и оказался здесь. Вы простите меня, не надо было вам за мной идти, а я забыл сказать. Простите?
– Глупый вопрос… – Скопа подняла покрасневшее лицо, шмыгнула носом. Сморкнулась на пол лихо, как настоящий техасский рейнджер. – Не говори ерунды, мы знали, на что шли. Спасибо… черт, даже и не знаю, что сказать-то…
– Не задавай глупых вопросов – и не получишь адекватный ответ, – хмыкнул Крюк, отвернувшись от девочки с куклой. – Все дураками оказались, и хорошо, что сейчас мы дураки живые. Этот поганец меня чуть не сделал. Распластался под потолком комнаты, прыгнул сверху, распорол одежду вон…
Он повернулся к нам спиной, и я увидел большой разрез, идущий вниз от плеча. Под ним, матово отсвечивая, перекатывались на мощных мышцах кольца кольчуги. Да уж, Крюк, умеешь ты удивлять, ничего не скажешь. Ведь насколько серьезно подошел к тому, что ждало его впереди, когда шел к нам на выручку в Васильевку. Насколько понимал, что даже его организм – со всеми его защитными механизмами – может не выдержать, подвести в какой-то момент.
– Сделал сучонка? – вяло поинтересовался Сдобный, лениво пинающий то, что осталось от подкрадывавшихся детишек и их скульптурных композиций.
Да уж, друг, очень тебя сейчас понимаю, твою апатию и прочее. Давно не ощущал себя таким слабовольным уродом, не способным сделать что-либо тогда, когда это так необходимо.
Крюк усмехнулся, запуская лапищу в огромный подсумок на боку. Достал из него контейнер, покрутил в пальцах и неожиданно кинул мне. Я еле успел среагировать, поймав этот, оказавшийся очень увесистым, цилиндр.
– Принимай эстафетную палочку, Пикассо. Теперь твоя очередь и ход тоже за тобой. – Он вздохнул и отвернулся, задумавшись о чем-то своем.
Не время сейчас, конечно, сидеть и предаваться грусти. Но как заставить самого себя отойти от чувства всеобъемлющего безумного страха? Вот и я не знал, потому и сидел на пятой точке, стараясь хоть немного прийти в себя. Сидел и тупо смотрел в коридор, который так быстро и так долго вел к тому, чтобы потерять в этой жизни все. Понимал, что все кончилось, что все позади, но не мог отойти от страха, ощущая себя не крутым рейдером, а маленьким испуганным мальчишкой, оставшимся в одиночестве в темноте.
А вот в подземелье вернуться у нас не получилось. Тот самый выход оказался закрыт «конфорками», да так густо, что не было и мысли о том, чтобы попытаться пройти через них. Ни разу не видел такого, чтобы сразу с десяток этих упорных пускателей живого огня сползались в одно место. Скорее всего, это был прощальный подарок Всплеска, уже давно завершившегося. Но как бы оно ни было, этот самый подарок нам теперь нужно было как-то прожевать и попытаться выйти другим способом. Мне все больше и больше начинал нравиться этот оказавшийся еще более интересным, чем прошлогодний, рейд. Класс, столько экстрима! Богатые придурки, вроде тех, что мы иногда водили на сафари в Район, явно оценили бы. Кайфанули бы по полной программе, оплатили все расходы и даже выдали бы бонус, это точно.
– Что делать будем? – Скопа покрутила головой, пытаясь все-таки увидеть хоть какой-то просвет среди жарко дрожащего марева над ловушками. – Засада какая-то…
– Пойдем наверх. – Голем вздохнул. – Нам так и так выбираться на свежий воздух, чтобы хоть через коммуникатор связаться с Танатом. Сомневаюсь, что выйдет, но попробовать стоит.
– В смысле? – Сдобный непонимающе взглянул на него. – Ведь мы друг друга в переговорник спокойно можем услышать.
– И что? – Крюк хмыкнул. – Ваши передатчики работают на сколько метров? Ага, Скопа, ты все верно понимаешь. А Танат с профессором еще и под землей. Так что, хочешь не хочешь, а придется выбираться наружу и пешком к ним топать.
Ну а что делать прикажете, если все именно так повернулось? Наружу – значит наружу. Интересно только, как у нас это получится, во как. Но голем решил эту задачу так просто, что мне даже стало стыдно за собственную близорукость.