– Лучше будем двигаться ночью по прохладе, – пояснил он нетерпеливому капитану. – Казаку степь – дом родной. Не заплутаем. Да и бунтовщики, чай, тоже люди. Сейчас тоже, поди, отдыхают.
Его подчиненные в особом присмотре не нуждались. Как не нуждались в понуканиях и приказах. Кто-то споро заготовил дров, кто-то нашел родник, и в ложбинках, невидимые со стороны, загорелись костры, обещавшие сытный походный кулеш. Хоть и не хотелось есть по жаре, но в походе требуются силы.
Во все стороны привычно ушли дозоры. Казаки впитывали понятия службы с первых дней, ко всем ее мелочам относились серьезно, и застать их врасплох не удавалось никому. Они сами любили внезапные нападения, а вот свой покой на отдыхе старательно берегли.
Солнце пекло невыносимо, будто задалось целью выжечь всю землю начисто. Свободные от нарядов люди завалились спать. Сны по такой жаре были липкими, душными, только бодрствовать было еще тяжелее.
Муравьев, превозмогая себя, трудился над привычными отчетами, чертил карты местности – словом, занимался обычными делами квартирмейстерского офицера. Только кажется, будто у штабных нет забот. Бумаги требуют к себе исключительно серьезного отношения.
Привал поневоле затянулся. Сысоев старательно выждал, пока температура спадет до приемлемой величины, и лишь тогда объявил продолжение похода.
Теперь двигаться стало ощутимо легче. Казаки шли без обоза, имея при себе лишь самое необходимое в дороге. Пару раз чуть тормозили движения пушки, однако и тут все дружненько проталкивали их через мешающие овраги.
Провели в седлах ночь, а днем вновь остановились на привал. Но есть ли особая разница, как двигаться? Тем более за ночь было пройдено немало…
За небольшим островком туман неожиданно рассеялся, явив взорам блестящую под солнцем морскую гладь. Глазам стало больно от бесчисленных зайчиков, играющих на невысоких волнах. Зато выросла линия горизонта, и почти сразу раздался крик впередсмотрящего:
– Два паруса!
Офицеры вскинули подзорные трубы.
Тут туман сыграл морякам «Камчатки» на руку. На расстоянии, не превышающем полтора десятка кабельтовых от шлюпа, в море виднелись два судна. Головным шла шхуна под испанским флагом. За ней на всех парусах неслась бригантина, и не требовалось особого воображения, чтобы понять смысл происходящего.
– Свистать всех наверх! К бою!
Марсовые торопливо полезли на мачты, и спустя минуту шлюп с легким хлопком распустил паруса. «Камчатка» сменила курс, идя наперерез маячившей перед ней парочке.
Тем временем открылась крюйт-камера, и канониры поволокли к пушкам ядра, картечь и заряды. Кто-то уже посыпал палубу песком, чтобы не скользить на крови в случае серьезного боя. Корабельный лекарь сноровисто проверял свои причиндалы, раскладывал инструменты и бинты так, чтобы они были под рукой. Кто-то из команды успел переодеться в чистое, но таких было немного.
– Что там за флаг, Василий Михайлович? – поинтересовался Матюшкин.
Юнкер не имел постоянного места по боевой тревоге и потому находился рядом с командиром.
– Наверное, мифической Мексиканской республики, – чуть улыбнулся Головнин.
Разумеется, на обоих судах заметили стремившегося присоединиться к ним собрата. Реакция на появление третьего на разворачивающейся сцене была различной. Шхуна принялась менять галсы так, чтобы побыстрее сблизиться с русским шлюпом. Зато бригантина бросила сулившую успех погоню и отвернула в сторону.
– Что-то не хотят республиканцы пропагандировать нам свои идеи, – бросил Головнин подошедшим офицерам.
Те заулыбались. Пока им явно везло. В первом же выходе среди бескрайних просторов наткнуться на тех, кого искали, – это был знак явного благоволения Судьбы. Теперь главное было не подвести капризную даму и во что бы то ни стало догнать пиратов.
Бригантина была полегче шлюпа на ходу, но «Камчатка» перед выходом в море пришла килевание, и очищенное днище давало кораблю лишний узел, а то и все два. И, как всегда, многое зависело от выучки команды.
Головнин не зря гонял команду весь долгий переход через Атлантику. Вдобавок для долгих вояжей матросы отбирались из добровольцев, тех, кто не хотел ходить в пределах Маркизовой лужи, и каждый не только знал, но и любил свое дело.
Азарт погони оказался заразительным. Испанская шхуна не выдержала и спустя некоторое время повернула за недавним противником. С тем расчетом, чтобы не оказаться рядом с ним первой, но все-таки не желая опоздать к грядущему возмездию.
Надо отдать флибустьерам должное. Моряками они являлись первоклассными, и исход погони был далеко не ясен.
Туманный островок остался далеко позади, а затем и вовсе скрылся с глаз. Кого интересует небольшой клочок суши, каковых в здешних водах водится без счета? Разве что набрать пресной воды и поохотиться, если есть нужда и время. Но ни времени, ни нужды не было. Да и охота на человека намного увлекательнее, а для пиратов – еще и прибыльнее. В этот момент прибыль заключалась в том, чтобы уберечь шеи от пенькового галстука, но ведь жизнь намного ценнее любых богатств.
– А ведь у них есть шанс уйти. И немаленький, – заметил Литке Врангелю.
По боевому расписанию каждый из них командовал артиллерией одного из бортов, но до стычки в любом случае было еще далеко, и офицеры словно невзначай сошлись на баке.
Первоначальная эйфория от удачной встречи схлынула, и теперь можно было оценивать случившееся более объективно.
Расстояние между кораблями то возрастало, то уменьшалось в зависимости от смены галсов и умения при маневрах. Дело решали выносливость команд да постепенное приближение вечера. Сумеет пиратская бригантина продержаться до темноты – и ночь поможет им спасительным покровом. Нет – что ж, исход боя предвидеть нетрудно.
– Мы будем еще посмотреть.
От волнения в голосе Врангеля прорезался акцент, хотя обычно он говорил по-русски чисто.
Породистое вытянутое лицо барона словно бы еще больше удлинилось от напряжения. Казалось, будь его воля, и он принялся бы сам дуть в паруса, чтобы хоть чуть-чуть увеличить ход шлюпа.
Тут впору пожалеть, что судьба и начальство поставило к пушкам. Хотя матросы и без понуканий делали все от них зависящее, чтобы догнать убегающую бригантину.
Ветер чуть усилился, и теперь шлюп шел несколько быстрее. Большая парусность играла свою роль в затянувшейся гонке. До бригантины было кабельтовых десять, не больше, однако как сократить этот разрыв?
Напряжение возрастало. Матросы и офицеры следили за постоянно меняющимся расстоянием, переживали, и только солнце равнодушно скользило по небу. Ему-то явно не было дела до разыгрывающейся внизу драмы, одной из многих, которое оно повидало за те века, которые люди бороздили моря и океаны планеты.
Очевидно, пираты решили, что гонка по ветру оставляет им слишком мало шансов, и решили попытать счастья в маневрировании. Их бригантина была легче, а косое вооружение на второй мачте способствовало хождению на крутых галсах.