В общем, если забирать, то весь Крым. Одна крепость – только обуза, которую мало-мальски настырный неприятель обязательно заберет при случае назад.
Вот если первую линию обороны провести в районе Ак-Маная… Клок каменистой, ни на что не годной земли. Не размышления, сплошные отрицания собственного свершения. Причем отрицания, предвиденные заранее. Не зря доказывал в свое время Петру, что Керчь пока не нужна и ничего особого не дает. Разве что возможность схватиться с неприятелем в Черном море, а не в Азовском. Или не допустить в последнее.
Кабанов привычно прогнал никчемные мысли. Начальства наверху много, вот пусть оно и решает, что делать с неожиданным подарком. Потерь не было, следовательно, оставить крепость в случае чего будет не жалко.
– Вас ждут, – напомнил вошедший Василий.
– Сейчас буду, – кивнул Командор.
Он еще перед беседой с пашой приказал собрать всех начальников. Что бы ни решали наверху и что бы ни думал он сам, пока надо четко определить задачи на первое время.
В одном из больших залов уже собрались командиры рот и кораблей. Сидели по-восточному, на коврах за неимением стульев. Чуточку выпивали по случаю победы, закусывали, чем Бог послал. Не слишком сильно, так, в меру, для поднятия настроения. Которое и без того было у всех прекрасным.
При виде Командора все немедленно поднялись. Послышались приветствия. Победа не только радует душу, но и превращает начальника в некое подобие бога.
Кто-то вложил в руку Сергея тяжелый золотой кубок. Дружно и шумно выпили за успех, потом, почти без перерыва, – за предводителя. Кабанов в ответ поднял тост за всех присутствовавших и, когда вино было выпито, уже другим тоном объявил:
– Пока хватит. Теперь слушайте приказ. Пленных переправить на корабли и еще до вечера отправить в Таганрог. Командовать эскадрой будет Памбург. Донесение я передам в ближайшее время.
Опытный моряк, взятый Кабановым в качестве помощника, согласно кивнул. Может, хотелось задержаться в захваченной крепости подольше, однако требовалось как можно скорее известить начальство. К тому же принесшему хорошую весть всегда достается награда. Соразмерно, так сказать, успеху.
– Комендантом крепости назначается подполковник барон фон Клюгенау. Силы гарнизона – Егерский полк в количестве десяти рот, бомбардиры и казаки. За разведку местности отвечает Лука, за артиллерию – Гранье.
Дитрих невольно приосанился. Он не собирался участвовать в морских операциях, зато на суше всегда чувствовал себя уверенно.
– А вы? – подал голос один из ротных.
В первоначальный план Кабанов их не посвящал.
– Я беру прибывших моряков, охотничью команду, два корабля и немного прогуляюсь по морю и побережьям. Со мной пойдут Сорокин, Ярцев и Ширяев, – как нечто разумеющееся поведал Сергей.
– А я, Командор? – возмущенно спросил Гранье.
– А кто будет командовать местной артиллерией? – в тон ему отозвался Сергей.
– Кто угодно. Я цели пристреляю, останется подносить фитиль да палить. – Жан-Жак настолько привык повсюду быть с Командором, что не допускал мысли остаться в крепости. – В море тоже могут понадобиться пушки. Что тогда?
Вопрос был в точку. Действовать вдали от берегов и не иметь стоящего канонира было явной глупостью.
Гранье смотрел так требовательно, что Командор не смог сдержать невольной улыбки:
– Договорились. Но чтобы сегодня же вечером продемонстрировал мне готовность новоявленных крепостных канониров. И по морским целям, и по берегу.
Гранье согласно кивнул и вышел, не спрашивая разрешения. Он всегда понимал дисциплину довольно своеобразно.
– И вы даже не знаете, куда они пошли?
В сложной иерархии чинов, введенных Петром, было не очень ясно, кто и кому должен подчиняться. Никакого единоначалия практически не было, и все решения должны были приниматься коллегиально. Но глава Адмиралтейства Апраксин имел право спрашивать с остальных хотя бы из-за близости к царю.
– Полковник Кабанов никому не сообщал. Предъявил бумагу от царя Петра, выбрал корабли, моряков, посадил свой полк и ушел.
Апраксин скривился, словно отведал кислого яблока, и задумчиво почесал парик на голове.
Что теперь делать?
Человек добросовестный, он решил самолично проверить, в каком состоянии находится с таким трудом создаваемый флот. Благо, работа на верфях была налажена и несколько дней отсутствия адмирала повлиять на нее не могли.
Часть флота едва покачивалась в бухте. Да, Апраксин был готов признать, что не лучшая часть. Он знал о многочисленных недостатках наспех сделанных кораблей, но разве может быть все гладко в совершенно новом деле?
Зато лучшая часть флота просто отсутствовала. И где она находилась, никому было не ведомо.
Хуже всего было то, что уже у самого Таганрога Апраксина догнал гонец с недавно долгожданным, а ныне не слишком приятным известием: в Москву вернулся Петр. Зная характер своего государя, Апраксин был просто уверен в скором появлении царя в Воронеже, а может, и здесь.
Моряки тоже сидели понурые. Лишь один из них, прибывший только на днях и даже не умеющий связать по-русски несколько слов, невозмутимо обозревал собравшихся. Пытался понять: почему взволнованы остальные?
Апраксин никак не мог запомнить фамилию ничего не ведающего счастливца. Только помнил титул: баронет. Во многом потому, что баронов адмирал навидаться успел, а с баронетом встретился впервые. В первый раз подумал: ослышался. Оказалось же: есть и такой. Но лишь в Англии. В остальных странах обходятся баронами.
Сосед баронета сжалился, перевел ему суть конфликта. Баронет выслушал и сурово поджал губы. В британском флоте заслуженных адмиралов вешают за элементарное нарушение линии, а эти русские позволяют себе непонятно что.
Впрочем, он уже высказывался, что думает о сухопутных крысах, взявшихся командовать кораблями. Даже если у этих крыс есть, по утверждению некоторых, морской опыт. Никакие грамоты царя не могут изменить положения.
Поневоле пожалеешь, что по просьбе дяди взялся некоторое время послужить в этой варварской стране. Но дядя твердо обещал после возвращения долгожданный адмиральский чин, и ради этого стоило некоторое время потерпеть дурное общество и дурные порядки на здешнем флоте. Если это можно назвать флотом.
– С воздуха что-нибудь видно? – спросил Апраксин, имея в виду повисший в синеве наблюдательный кабаньер.
Вот значит как. Баронет вспомнил, где слышал фамилию самозваного флотоводца. Это тот, который задумал путешествовать не только по земле и воде, но и по небесам.
Что ж, возможно, для всех будет лучше, если изобретатель бесследно исчезнет вместе с флотом и своими людьми. Или не лучше? Дядя что-то намекал на то, что Англия готова купить все новинки, и вроде бы даже их владелец не очень против.