– Переходите к существу дела, – пробормотал Вульф.
– Хорошо, но вам нужно знать о том, как я узнал, что она находится в «Приюте Грантэма» «Приют Грантэма» был учрежден для…
– Знаю.
– Значит, объяснять не нужно. Через несколько дней после того, как я обратил внимание на ее отсутствие в магазине Кордони, один мой приятель, Остин Бэйн, племянник миссис Робильотти, рассказал мне, что накануне ездил по поручению своей тетушки в «Приют Грантэма» и видел там одну особу, с которой был случайно знаком. Он сказал, что, возможно, и я знаю ее – девушку с овальным личиком и зелеными глазами, служившую у Кордони. Я ответил что не припоминаю. Но я…
– Не чувствовалось ли в тоне мистера Бэйна какого-нибудь намека?
– Нет. Я не задумывался над этим, но уверен, что никакого. Однако я удивился. Вполне естественно. После поездки в Канаду прошло всего восемь месяцев, и я не верил, что она столь легкомысленная особа. Я решил обязательно повидаться с ней. Хочу думать, что главной причиной такого решения являлось чувство долга, но не отрицаю, что хотел также разведать, не узнала ли она, кто я, и кому рассказала обо мне. Готовясь к свиданию с ней, я принял все меры предосторожности. Рассказать вам об этом?
– Потом, если это окажется необходимым.
– Ладно. Итак, я встретился с ней. Она сказала, что согласилась на свидание только для того, чтобы заявить мне, что она не желает больше видеть меня, слышать обо мне. Она сказала, что не ненавидит меня, – я вообще не думаю, что она способна к ненависти, – но что свою ошибку она себе никогда не простит и хочет вычеркнуть меня из своей памяти. Ее собственные слова – «вычеркнуть из памяти». Она сказала также, что ребенок будет отдан на усыновление и никто никогда не узнает, кто его настоящие родители. У меня с собой были деньги, много денег, но она не приняла и цента. Я не спрашивал, есть ли какие-либо сомнения в том, что я отец ребенка. На моем месте вы поступили бы так же…
Он помолчал, потер подбородок, затем продолжал:
– Именно тогда я твердо решил изменить образ жизни. Анонимно я сделал крупный взнос в фонд «Приют Грантэма». С тех пор я ни разу не встречался с ней до вчерашнего вечера. Я не убивал ее. Я уверен, что она покончила с собой, и молю Бога, чтобы наша случайная встреча на ужине не явилась тому причиной.
Он снова сделал паузу.
– Я не убивал ее, но вы знаете, что будет, если полиция докопается до нашей связи. Они накинутся на меня. Ведь я стоял у бара, когда подошел Сесиль Грантэм, взял шампанское и отнес ей. Даже если мне не предъявят обвинение в убийстве и я не окажусь под судом, вся эта история выльется наружу… Это будет ужасно… И если бы не Гудвин, если бы не то, что он заявил, полиция почти наверняка определила ее смерть как самоубийство, и дело было бы закрыто. Теперь, надеюсь, вас не удивляет, почему я хочу знать, что он им сказал? Любой ценой!
– Нисколько, – согласился Вульф. – Если ваше признание искреннее, нисколько. Однако вы изменили свою позицию. Сперва вы хотели только узнать у меня, что мистер Гудвин рассказал полиции, и я отклонил вашу просьбу. Для какой цели вы теперь хотите прибегнуть к моим услугам?
– Для того, чтобы вы сделали так, чтобы моя связь с Фэйт Ашер не выплыла наружу и чтобы меня не заподозрили в убийстве.
– Вы уже под подозрением. Как и все, кто находился там.
– Но это же чепуха! Вы занимаетесь софистикой! Я был бы вне подозрений, если бы не Гудвин! Никто не был бы под подозрением!..
Я позволил себе внутренне усмехнуться. «Софизм, софистика» были одними из самых любимых словечек Вульфа. Десяткам людей, сидевшим в красном кожаном кресле, Вульф говорил, что они занимаются софистикой, а теперь услышал это в свой адрес и был явно недоволен.
Он раздраженно ответил:
– Но вы уже под подозрением и стали бы последним дурнем, заплатив мне за предупреждение того, что уже произошло. Вы признали, что находитесь в отчаянном положении, а люди в отчаянном положении не могут здраво мыслить. Я делаю скидку на это. Тщетная надежда, что полиция не обнаружит вашу связь с Фэйт Ашер. Девушка, безусловно, знала ваше настоящее имя. Разве вы не были известны у Кордони? Разве у вас не было там своего текущего счета?
– Нет. Текущие счета в магазинах у меня, конечно, имеются, но не в цветочных. За цветы я всегда плачу наличными. Теперь это не имеет значения, но тогда это было более… гм… более благоразумно. Не думаю, чтобы она знала, кто я, но даже если знала, я почти убежден, что никому не рассказывала ни про меня, ни про поездку в Канаду.
Вульф был настроен скептически.
– Предположим, что так, – буркнул он. – Но вы появлялись с ней в общественных местах. Ужинали вместе. Если полиция проявит настойчивость, то почти неизбежно докопается до этого. В таких делах они чрезвычайно искусны. Это может остаться скрытым, только если полиция не станет заниматься расследованием. – Он повернул ко мне голову. – Арчи, нет ли в рассказе мистера Лэдлоу чего-нибудь, что побудило бы тебя усомниться в твоем мнении?
– Нет, – сказал я. – Хотя обещанный мне гонорар, признаюсь, весьма соблазнителен, но я твердо стою на своем. Нет.
– Твердо стоите – на чем? – вопросил Лэдлоу.
– На моем заявлении о том, что Фэйт Ашер не покончила с собой.
– Но почему, черт возьми, почему? Какие у вас основания?
Вмешался Вульф:
– Вы не должны спрашивать об этом, сэр, даже если я соглашусь принять от вас аванс. Но и в этом случае я буду действовать исходя из гипотезы, что ваш рассказ об отношениях с Фэйт Ашер является bona fide [2] , но только лишь как гипотезы. За долгое годы практики я убедился, что многие гипотезы в конце концов оказывались ошибочными. Вполне вероятно, что Фэйт Ашер могли убить вы и ваш визит ко мне является частью какого-то коварного плана. Тогда…
– Но я не…
– Понимаю. Но это только гипотеза. Итак, ситуация такова. Мистер Гудвин непреклонен. И если полиция проявит настойчивость, то обязательно раскроет вашу тайну и потревожит вас, поэтому я могу выполнить ваше поручение только: а) доказав, что Фэйт Ашер покончила жизнь самоубийством и мистер Гудвин ошибся, или б) обнаружив и изобличив убийцу. Это будет трудоемким и дорогостоящим делом, и я попрошу вас подписать обязательство оплатить мои счета независимо от того, кто бы ни оказался убийцей.
– Конечно, подпишу, – не задумываясь, согласился Лэдлоу.
– Без всякой, как я уже сказал, гарантии с моей стороны.
– Я не требую никаких гарантий.
– Следовательно, тут у нас полное взаимопонимание. – Вульф взял чек и протянул мне. – Арчи, депонируй этот чек в качестве аванса за гонорар и на предстоящие расходы.
Я встал, взял чек и сунул в ящик письменного стола.
– Позвольте задать один вопрос, – сказал Лэдлоу, глядя на меня. – Очевидно, вы не говорили в полиции, что, когда я пригласил Фэйт Ашер на танец, она отказала мне. Если бы вы им сказали, они, конечно, спросили бы меня об этом. Почему вы смолчали?