Вообще говоря, взглянуть на кого-то, не желающего казать нос из номера гостиницы, дело довольно сложное, но в этом случае обстановка была исключительно благоприятной. Сол, не обремененный чемоданом, оказался первым на девятом этаже отеля и прошел мимо номера 911 как раз в тот момент, когда дверь открылась для курьера с чемоданом, и если всякие заочные описания внешности людей что-нибудь стоят, Эдит Апсон была, бесспорно, Элен Ашер. Конечно, Солу очень хотелось тут же заняться ею, но поскольку это был Сол, он все же ретировался подумать и позвонить по телефону. Он хотел знать, каковы будут указания, или же ему поступать так, как подсказывает обстановка.
– Тебе нужна помощь, – тут же ответил я. – Я приеду через двенадцать минут. Где…
– Нет! – прервал меня Вульф в параллельную трубку. – Сол, действуй так, как находишь нужным. Тебе может помочь Орри. Для такой ситуации ты подготовлен ничуть не хуже меня. Доставь ее ко мне.
– Слушаюсь сэр.
– Доставь ее в любом настроении, но предпочтительнее в разговорчивом.
– Слушаюсь, сэр.
Вот тогда-то и произошла наша размолвка. Я швырнул трубку на рычаг и встал.
– Сегодня суббота, – заявил я, – и я уже получил свое недельное жалованье. Теперь выдайте мне выходное пособие.
– Вздор.
– Никакой не вздор. Я разрываю наши отношения. Прошло восемьдесят восемь часов с того момента, когда эта девушка умерла у меня на глазах, и единственное хорошее предложение, которое вы выдвинули за все это время, а я согласен, что предложение блестящее, заключалось в том, чтобы найти ее мать и доставить к нам. Теперь же вы хотите, чтобы я просиживал здесь штаны, пока Сол будет уговаривать ее. Месячное выходное пособие должно будет…
– Заткнись!
– С удовольствием.
Я достал чековую книжку из сейфа и положил ее перед собой.
– Арчи!
– Вы приказали мне заткнуться, – ответил я, открывая чековую книжку.
– Твое поведение естественно. Мы – живые люди, и все происходящее в жизни – естественно. Ты очень упрям, а я чересчур властен. Наша терпимость друг к другу – несомненное чудо. Я выдвинул не одно предположение (блестящее или нет – не важно), а два. Мы забываем об Остине Бэйне. Прошло уже двое суток после твоей встречи с ним. Он заслуживает нашего внимания, так как именно он, симулируя болезнь, пригласил тебя на тот ужин, именно он сообщил Лэдлоу, что видел мисс Ашер в «Приюте Грантэма», и именно он выбрал мисс Ашер в качестве гостьи. Я предлагаю тебе заняться им.
Я повернул к нему голову, но чековой книжки не закрыл.
– Как? Сказать ему, что нам не понравились его объяснения и нам нужны другие?
– Чепуха! Ты не так уж наивен. Присмотрись к нему. Изучи его.
– Я уже сделал все это. Вам известно, что рассказал о нем Лэдлоу. Неизвестно, на какие средства Бэйн живет, но у него прекрасная квартира, машина, он крупно играет в покер, хорошо одевается… Между прочим, мне понравилась его квартира, и, если вы пришьете ему убийство мисс Ашер, а наша взаимная терпимость иссякнет, пожалуй, я сниму ее. Вы, наверное, готовитесь сказать мне, что хотите видеть Бэйна?
– Нет. Мне нечем воздействовать на него. Но я чувствую, что мы зря его забываем. Если ты встретишься с ним опять, у тебя тоже нет возможности оказать на него какое-то давление. Пожалуй, наиболее правильно будет взять его под наблюдение.
– Следует ли мне рассматривать это как ваше указание и временно отложить выписку выходного пособия?
– Да.
По крайней мере мне удастся побыть на свежем воздухе и хотя бы на время оказаться подальше от гения. Я спрятал чековую книжку обратно в сейф, снял с полки коробку с деньгами на оперативные расходы, взял сотню долларов десятками, сказал Вульфу, что он увидит меня по возвращении, и вышел в прихожую за пальто и шляпой.
Перед тем как взять человека под наружное наблюдение, нужно знать, где он, а потому я испытывал некоторое затруднение. Бэйн мог быть в любой части города или вне его, играть где-нибудь в покер, лежать в постели с простудой или гулять в парке. Подышав вволю свежим воздухом во время двухмильной прогулки до Боудойн-стрит, на углу этой улицы и Арбор-стрит я нашел телефон-автомат и позвонил на квартиру Бэйна, но безуспешно, узнал только, что дома его нет. Правда, мне пришлось побороться с соблазном. Ведь всегда соблазнительно позабавиться с замками, а одна из лучших возможностей проверить ваш слух предоставляется, когда вы, проникнув без приглашения и чей-нибудь дом в поисках чего-нибудь интересного, все время прислушиваетесь к шагам на лестнице или пытаетесь определить, не поднимается ли кто-нибудь в лифте. Если вы вовремя не услышите подозрительных звуков, – следовательно, у вас что-то неладно со слухом. После того как вы снова окажетесь на воле, вам следует переменить профессию.
Поборов этот соблазн, я прошел еще квартал до одного местечка, замеченного мной в прошлый четверг, которое я решил сделать своей временной штаб-квартирой. На ярко размалеванной вывеске с бордюром из цветов душистого горошка было написано «Уютный уголок Эми». Вошел я туда, судя по моим часам, в 4.12 и до четверти седьмого, то есть за два часа с лишним, съел кусок яблочного пирога, два куска пирога с ревенем, кусок пирога с зелеными помидорами, порцию шоколадного торта, выпил четыре стакана молока и две чашки кофе. Все это время я сидел у окна, из которого мне был хорошо виден подъезд дома №87 на другой стороне улицы. Чтобы не привлекать излишнего любопытства к моему длительному пребыванию тут, я положил перед собой на столик блокнот и рисовал кошку, спящую на стуле рядом. В Гринич-Виллидже этим можно объяснить все, что угодно. Кстати говоря, пироги здесь оказались более чем удовлетворительными, и мне даже захотелось взять кусок домой для Фрица. В четверть седьмого, когда на улице стало темнеть, только я попросил счет и закрыл свой блокнот, как перед домом №87 остановилось такси, из которого вышел Красавчик Бэйн. Настроение у меня поднялось, и я даже добавил четвертак к чаевым.
В подъезде здания сразу же напротив дома №87, в котором я уже топтался в четверг, было далеко не так уютно, как в «Уютном уголке Эми», но вечером вам всегда нужно быть поближе к объекту наблюдения, каким бы хорошим ни было ваше зрение. Я мог только надеяться, что Бэйн не намеревается провести весь вечер дома за книгой или без нее, но решил, что это маловероятно, поскольку он должен был поесть, а я сомневался, чтобы он сам готовил себе. В одном из окон на пятом этаже загорелся свет, и я получил возможность чем-то заняться, так как мне пришлось каждые полминуты вертеть головой, чтобы убедиться, не погас ли он. У меня уже начала болеть шея, когда в 7.02 свет, наконец, погас. Через несколько минут объект вышел из дома и пошел направо.
Вести слежку в одиночку в Манхэттене, даже если объект наблюдения неопытен, скажем прямо, кошмарное занятие. Вдруг, например, он остановит такси… Вообще говоря, подобных «вдруг» сотни, и все они благоприятствуют объекту, но, конечно, всякая игра становится интереснее, если шансы не на вашей стороне, а вы все же в конце выигрываете. Это усиливает ваше уважение к себе. Разумеется, если объект знает вас, слежку легче вести вечером. Правда, в этот раз я не мог утверждать, что мне все же удалось перехитрить Бэйна, так как никаких «вдруг» не произошло. Все ограничилось десятиминутной прогулкой. Он вышел на Арбор-стрит, пересек Седьмую авеню и через три квартала вошел в забегаловку, на окне которой было написано «Закусочная Тома». Возникла ситуация, при которой то обстоятельство, что Бэйн знал меня, оказалось особенно досадным, ибо войти вслед за ним я не мог. Мне оставалось лишь найти снаружи подходящее место для продолжения наблюдения, что я и сделал. Почти напротив, на другой стороне улицы, оказался узкий проход между домами. Я прошел по нему шагов десять, куда не достигал свет с улицы, но был хорошо виден вход в закусочную, и остановился. Здесь даже оказалась какая-то железная штука, на которую можно было присесть, если бы моим ногам потребовался отдых. Однако никакого отдыха не потребовалось – не прошло и пяти минут, как я оказался в компании. Только что я был в одиночестве, и вдруг у меня появилось общество. В проход проскользнул какой-то человек, обнаружил меня и стал внимательно всматриваться в темноту. Вопрос, возникавший неоднократно и раньше – у кого из нас лучшее зрение, решился сразу же, так как мы воскликнули одновременно: