— Верно. Платите, — легко согласился он.
Он шел, на пол-шага опережая меня и снова — совершенно безошибочно, — свернул к арке моего дома.
— Вы что же это — следите за мной? В комиссара Мегрэ играете? — не выдержав, выпалила я сердито.
Он весело, искренне захохотал.
— Что вы, что вы!.. Просто ограждаем от случайных и ненужных встреч. Вы ведь наш работодатель, Ольга Матвеевна. Мои люди вовсе не хотят остаться не у дел.
Я остановилась возле своей парадной и решительно протянула руку к сумке.
— Спасибо за помощь. Я уже пришла.
— А у вас нет желания встретиться со мной, Ольга Матвеевна? Скажем, сегодня, на нейтральной почве? Да и поговорить со мной на нейтральные темы?
Он словно бы и не замечал моей протянутой к сумке руки.
— О чем же это?
— Ну, у двух умных людей всегда найдется тема для беседы. Нет, я абсолютно серьезно: сегодня вечером, в любом удобном для вас месте. А, Ольга Матвеевна? Как? Я, например, просто невероятно жажду с вами поболтать в какой-нибудь располагающе приятной обстановке.
— Благодарю вас, нет. Я не расположена…в ближайшие дни, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.
— Да-а-а?.. А может быть, тогда вы меня сейчас пригласите на чашечку кофе? Все-таки я вам сколько сумку тащил.
— Давайте лучше как-нибудь в другой раз. Я, право, не могу, Станислав Андреевич. Я сегодня не очень хорошо себя чувствую… Видимо, простуда начинается.
Я боялась его и он прекрасно это чувствовал. Впрочем, так же, как и мою неуклюжую ложь.
Он протянул мне сумку и продолжая обаятельно улыбаться, произнес:
— В этом случае лучше всего помогает легкая диета: фрукты, соки, лимон непременно. А вы вместо этого вон чего накупили — мясо, консервированные огурцы какие-то, курица французская… Испортиться к тому же все может. Сами понимаете, какие у нас в магазинах продукты продаются…
Он поддернул рукав пальто и посмотрел на массивные наручные часы на золотом браслете.
— Значит, говорите, простуда. Жаль… Ну, что ж… В таком случае мне, пожалуй, пора… Ах, да! Чуть было не забыл отдать вам одну занятную вещицу.
Он полез во внутренний карман пальто, глядя на меня и загадочно улыбаясь. У меня в груди захолонуло от предчувствия беды, в голове замелькали самые невероятные предположения: я ожидала от него всего, чего угодно, — любой гадости или неприятности. Он что-то вытащил из кармана. Что — я не могла разглядеть, он держал это в кулаке, не разжимая пальцев.
— Дайте-ка мне вашу руку, — весело сказал он.
Я, словно кролик, загипнотизированный взглядом удава, беспрекословно протянула руку. Он разжал пальцы и что-то положил мне на ладошку. Я посмотрела на это что-то и не поверила своим глазам.
У меня на ладони покоился небольшой овальный футляр, обтянутый слегка потершимся атласом небесно-голубого цвета. Я завороженно потянулась к футляру, щелкнула замочком и осторожно его открыла. На темном бархате ослепительно засияли платиновые с золотом ажурные серьги с бриллиантами. Мои серьги, те самые, что я недавно продала Елене.
— Ведь это ваша вещица, Ольга Матвеевна, не правда ли? Я не ошибаюсь? — Он смотрел на меня, слегка сощурив в скрытой усмешке глаза.
— Да, моя, но… Нет, я ее продала… Это, это… Откуда это у вас? — лепетала я в полной растерянности.
— Неважно. Важно другое: утраченные красивые вещи всегда должны возвращаться к своей хозяйке. Особенно, если и хозяйка тоже красива. Не правда ли?
Я не знала, что и сказать ему. Из вороха разнообразных, калейдоскопически мелькающих у меня в голове мыслей вылущилась одна, совсем параноидальная: он убил Елену, вырвал у нее из ушей и привез мне. Но на них тогда должна быть кровь!..
Приехали, что называется.
Наконец я немного пришла в себя, закрыла футляр и протянула его ему.
— Я не могу…не могу принять от вас это.
— Должны. Это — по праву ваше, Ольга Матвеевна. Берите. И никаких возражений.
Он внезапно бросил на меня жесткий, действительно не терпящий возражений взгляд и я отчетливо осознала — шуточки кончились. Он впервые показал зубы и недвусмысленно дал понять, что выбора у меня нет. Он нагло покупал меня — это было ясно, как Божий день.
И я не могла, никак не могла отказаться от этого неожиданного подношения (а как его еще назвать?), потому что больше всего сейчас боялась одного-единственного, другого: чтобы ему не пришло в голову снова увязаться за мной и войти в квартиру, где в гостиной лежал на диване тот, раненый. За которым они охотились с моей легкой руки.
— Спасибо, — только и смогла я пролепетать, непослушными пальцами запихивая футляр в карман.
— Вот и прекрасно. Тогда — до следующего раза. Я думаю, он наступит…скажем через недельку, когда вы непременно поправитесь. И мы с вами съездим в одно замечательное место, поужинаем, поболтаем. Договорились?
— Договорились, — пролепетала я снова. А что я еще могла ему сказать?! Он давал мне неделю (может быть все же чуть больше?) и я знала, что он сдержит свое обещание.
— Всего наилучшего, Ольга Матвеевна. Не смею вас более задерживать. И не волнуйтесь по поводу…номера четвертого. Все будет в порядке. Как только его найдут, я вам сразу сообщу. Думаю, что это произойдет в ближайшее время.
И он, не дожидаясь от меня ответа, резко повернулся и размашисто зашагал прочь. Я растерянно смотрела ему вслед, приоткрыв рот, как слабоумная идиотка.
Он уходил от меня, уверенно ступая по мелким лужам мягкими кожаными туфлями. Телохранители топали следом за ним.
Я увидела, как через арку они дошли до «мерседеса». Номеров я отсюда не могла разглядеть. Один из крепышей поспешно открыл дверцу, Славик нырнул на заднее сиденье. Мягко хлопнули дверцы и я уже ничего не могла разглядеть сквозь затененные стекла. «Мерседес» прыгнул с места и исчез из проема арки.
Я вбежала в подъезд, обессиленно прислонилась к холодной стене и перевела дыхание.
— Господи Вседержитель, — прошептала я. — Как я боюсь… Как же я всех их боюсь…
И тут на мое плечо легла рука.
Как в тот момент я не умерла от внезапного разрыва сердца — до сих пор не понимаю. Я не смогла даже закричать, только втянула воздух сквозь крепко стиснутые зубы и обмякнув, стала сползать по стене. Чьи-то сильные руки легко подхватили меня, потянули наверх, развернули; прямо перед собой я увидела знакомое мужское лицо и с облегчением выдохнула воздух, чуть ли не навсегда застрявший в легких.
Это был он, милиционер, который вызывал меня к себе. Старший оперуполномоченный Дементьев.
— Кого это вы так боитесь, Ольга Матвеевна? — негромко спросил он.