– Ты сама напросилась на это, Ви, – сказал ей Квест. – И если ты рассчитываешь на то, что мы с Олли на твоей стороне, а я полагаю, что именно на это рассчитываешь, то ты глубоко заблуждаешься.
– Я уже давно собиралась это сделать, – сказала Дафни, чья речь более чем когда-либо напоминала младенческий лепет. – И меня ничто не остановит. Я достаточно долго сидела и ждала, пока мисс Дьюди не произнесет ту фразу, на которой ее прервали.
Очевидно, больше никто уже не собирался высказываться. Беседа была прервана. Все замолчали, и поэтому начал я:
– Мисс Дьюди абсолютно права. Но это совсем не значит, что я считаю, будто все, сказанное ею, – истина. Этого я пока не могу определить, но повторяю: она была права, когда говорила, что если вы попытаетесь скрыть какие-нибудь факты, то лишь продлите агонию.
Рано или поздно все выходит на поверхность. И чем быстрее это произойдет, тем лучше. И не обманывайте себя на этот счет. – Я посмотрел на президента. – Ничего бы не было плохого в том, мистер Брукер, – сказал я, – если бы вы последовали примеру мисс Дьюди. Я хочу знать, какова позиция каждого и как вы к ней относитесь. Например, вот эта ваша конференция. О чем вы говорили?
Брукер, повернув голову, внимательно рассматривал меня.
– Мы говорили, – произнес он, – о том, что обстоятельства смерти мисс Идз, особенно в такое время, создадут чрезвычайно неприятную для всех нас ситуацию. Я сказал об этом мистеру Квесту, и мы решили обсудить все это с мисс Дьюди, мистером Питкином и…
Я уже говорил раньше с мисс О'Нейл и решил, что и ей следует присутствовать на нашем совещании. Полагаю, вы не вправе предполагать, что любой из нас, да и все другие сотрудники «Софтдауна», входящие теперь во владение капиталом, могли бы оказаться имеющими отношение к убийству мисс Идз. Мы…
– И мисс Дьюди согласилась с этим?
– Конечно, – ответила она сама. – Если вы, молодой человек, думаете, что я излагала подходящие мотивы для убийства, то вы меня не поняли. Я лишь приводила вам факты, которые могут вам показаться имеющими отношение к делу… Мы, конечно, обсудили бы их.
– Понятно. О чем вы еще говорили, мистер Брукер?
– Мы решали, что нам делать. Точнее, решали вопрос, следует ли сразу прибегать к легальной помощи и обеспечит ли ее нам адвокат нашей корпорации или же будет лучше обратиться к адвокату-специалисту. Мы также говорили и о самом убийстве. Мы согласились с тем, что не знаем никого, кто имел бы веские причины убивать мисс Идз и кто был бы способен на такое преступление. Мы также говорили о письме, полученном недавно от Эрика Хафа, бывшего мужа мисс Идз… Вы знаете об этом?
– Да, от самого Холмера, с утверждением, будто у него есть документ, свидетельствующий о праве бывшего мужа мисс Идз на часть собственности.
– Это верно. Письмо было послано из Венесуэлы, но он мог уже прибыть в Нью-Йорк пароходом или самолетом… или ему даже не нужно было и приезжать. Он мог просто договориться с наемным убийцей. Понятно?
– А зачем ему это? – спросил я.
– Мы не знаем зачем. И я тоже этого не знаю. Мы просто пытались найти какое-нибудь удовлетворительное объяснение убийству мисс Идз.
Я настаивал:
– Да, но как вы представляете себе действия Эрика Хафа? Проживи Присцилла на неделю дольше со своим документом в руках, она могла бы иметь большую сумму, половину которой он теперь требует.
– Да, но можно предположить и такой ход его мысли, – сказала Виола Дьюди. – Присцилла ведь отрицала факт подписания этого документа. Он мог, во всяком случае, думать, что она публично откажется от своей подписи. Или собирается это сделать. Если бы так случилось, то он мог бы остаться ни с чем.
– Но она подтвердила, что подписала этот документ.
– Вот как? В чьем присутствии?
Я мог бы, конечно, сказать, что она заявила это Ниро Вульфу и мне, но предпочел перейти на официальный тон:
– Вопросы сейчас задаю я, мисс Дьюди. Как я и сказал, наш разговор носит предварительный характер, так что я буду задавать обычные вопросы всем присутствующим. – Я сосредоточил свой взгляд на Дафни. – Мисс О'Нейл, как вы провели время с половины одиннадцатого до двух часов прошлой ночью? Вы понимаете, что…
Послышался звук открываемой за моей спиной двери, той, через которую я сам недавно вошел. Я слегка повернулся, чтобы взглянуть на того, кто прервал мой допрос. В дверь вошли трое мужчин. Первого из них я, к сожалению, слишком хорошо знал. Увидев меня, он остановился, вытаращил глаза и с удивлением выпалил:
– О Господи!
Я не могу припомнить ни единого случая, когда вид лейтенанта Роуклиффа из Манхэттенского отделения по расследованию убийств доставлял мне удовольствие.
Обстоятельства, при которых Роуклифф мог бы возбудить во мне приятные чувства, просто невозможно себе представить. Но если бы я вел статистику его нежелательных появлений, то это заняло бы в моем списке первое место. Надо же ему было выбрать такой момент!
– Вы арестованы, – сказал он, обращаясь ко мне.
Я подавил в себе не поддающееся описанию раздражение, всегда возникающее у меня при появлении этого типа.
– И у вас есть ордер на арест?
– Я не нуждаюсь ни в каких ордерах. Я руководствуюсь… – Он взял себя в руки, шагнул поближе ко мне и посмотрел на присутствующих в комнате: – Кто из вас Джей Брукер?
– Я, – ответил тот.
– Я – лейтенант Джордж Роуклифф из полиции. Внизу, как мне стало известно, этот тип сказал, что он служит в полиции… Он…
– А разве это не так? – спросил Брукер.
– Конечно нет. Он…
– А мы – сборище дураков! – фыркнула мисс Дьюди. – Он, вероятно, репортер.
Роуклифф возвысил свой голос:
– Он и не репортер. Его имя Арчи Гудвин, он доверенное лицо Ниро Вульфа, частного детектива. Он представился вам как полицейский?
Трое из присутствовавших ответили «да».
Роуклифф уставился на меня своими рыбьими глазами:
– Я арестую вас за попытку выдать себя за представителя закона. Это преступление жестоко наказывается. Дойл, наденьте на него наручники и обыщите.
Двое копов подошли ко мне.
Я поглубже уселся в кресле и засунул руки в карманы брюк. Я просто ушел в него. Большая часть моего тела оказалась под прикрытием стола. Для того чтобы одолеть находящегося в таком положении стовосьмидесятифунтового мужчину, нужны решительность и хорошая мускулатура. Так что я был уверен, что приятелям Роуклиффа придется несладко.
– Может быть, вы помните, – сказал я ему, – что 3 апреля 1949 года вы, по приказу комиссара Скиннера, подписали письменное извинение мистеру Вульфу и мне? Это извинение вы будете теперь приносить лично мне, если только я захочу принять его.