Вулф слегка наклонился вперёд, принимая комплимент.
— В конце концов это может дойти и до полиции, доктор. Может случиться так, что этого нельзя будет избежать.
— Я понимаю. Я только надеюсь, что этого всё же не произойдёт. Она отдала вам анонимные письма или просто показала их?
— Ни то, ни другое. Кстати, это вы сказали «она», а не я. У меня нет документальных свидетельств. Я их не видел, однако, если они существуют, я могу, без сомнения, их получить. — Вулф вздохнул, откинулся и прикрыл глаза. — Будет проще, если вы внушите себе, что я ничего не знаю, и расскажете всё сами.
— Пожалуй, чёрт возьми! — Майклз отпил немного коньяку, подержал его во рту, чтобы насладиться вкусом, проглотил и поставил рюмку. — С самого начала?
— Да, пожалуйста.
— Так… Это было летом, девять месяцев тому назад. Тогда я впервые узнал об анонимных письмах. Один из моих коллег показал мне такое письмо, которое пришло ему по почте. В нём прозрачно намекалось, что я хронически виновен в м-м-м… неэтичном поведении по отношению к пациенткам. Некоторое время спустя я заметил значительное изменение в отношении ко мне моей старейшей и наиболее состоятельной пациентки. Я попросил её честно объяснить, в чём дело. Она получила два подобных письма. На следующий день моя жена показала мне два письма такого же содержания, пришедшие к ней. — На лбу у него снова появились морщины. — Вряд ли нужно объяснять, что может произойти с доктором, если происходит подобное. Конечно, я подумал о полиции, но был слишком велик риск, что в результате полицейского расследования дело получит огласку, поползут слухи. Подобные же соображения помешали мне нанять частного детектива. Затем, на следующий день после того, как жена показала мне письма, — нет, два дня спустя — у меня дома раздался телефонный звонок. Уверен, что моя жена подслушивала разговор по параллельному аппарату у себя в комнате. Впрочем, вас это не интересует, а жаль. — Майклз дёрнул головой, как будто услышал какой-то звук. — Так что я собирался рассказать?
— Понятия не имею, — пробормотал Вулф. — Телефонный звонок?
— Звонила женщина. Она была краткой. Она сказала, что понимает людей, которые получают письма обо мне, и если это раздражает меня и я хочу положить этому конец, то я легко могу это сделать. Если я подпишусь на год на издание под названием «Чего ожидать», — она дала мне адрес, — писем больше не будет. Цена десять долларов в неделю, и я могу платить еженедельно, ежемесячно или за год вперёд, как мне больше нравится. Она заверила меня, что возобновления подписки не потребуется, что письма сразу же прекратятся и что их больше никогда не будет. — Майклз развёл руками. — Вот и всё. Я подписался. В течение восьми недель я посылал по десять долларов в неделю. Потом я послал чек на 440 долларов. С тех пор, насколько мне известно, писем больше не было…
— Необычайно интересно, — пробормотал Вулф.
— Да, — согласился Майклз. — Я понимаю, что вы имеете в виду. Так говорит доктор, когда сталкивается с чем-то необычным, например лёгким, вросшим в ребро. Но если он достаточно тактичен, он не скажет этого в присутствии пациента.
— Вы абсолютно правы, сэр. Приношу свои извинения. Но это действительно очень редкий случай. Замечательно! Если исполнение было столь же блестящим, как и задумка… Письма были отпечатаны на машинке?
— Да. Простые конверты и простая дешёвая бумага, но отпечатаны великолепно.
— Вы сказали, что послали чек. Так разрешалось поступать?
Майклз кивнул:
— Она ясно дала это понять. Или чек, или деньги переводом. Наличные также принимались, но из-за ненадёжности почты это было нежелательно.
— Да? Восхитительно! Что вы можете сказать о её голосе?
— Среднего тембра, ясный и чётко произносящий слова. Это была образованная женщина, я имею в виду хорошую дикцию и грамматику, и говорила она убедительно. Как-то я позвонил в это издание — как вы, вероятно, знаете, его номер есть в телефонной книге — и попросил к телефону мисс Пул. Говорившая сказала, что она и есть мисс Пул. Я обсудил с ней статью в последнем номере. Она была умна и знала, о чём идёт речь, но у неё было нервное сопрано, ничего общего с голосом, который объяснял мне, как избавиться от писем.
— Так и должно быть. Вы звонили, чтобы выяснить это?
— Да. Я думал, что это принесёт мне какое-то удовлетворение, поскольку в этом не было риска.
— Лучше было бы сэкономить двадцать пять центов. — Вулф скорчил гримасу. — Доктор Майклз, я хочу задать вам один вопрос.
— Задавайте.
— Я не стал бы этого делать, но этот вопрос очень важен, хотя и затрагивает ваши личные дела. Не будет никакого смысла задавать его, если я не буду абсолютно уверен в том, что вы либо ответите искренне, либо вовсе не будете отвечать. Если вы захотите прибегнуть к увёрткам, возможно, у вас это получится, но мне этого не нужно. Обещайте мне, что ответите искренне или промолчите.
Майклз улыбнулся:
— Тишина — это так ужасно. Я дам вам прямой ответ или скажу, что не буду отвечать.
— Хорошо. Насколько обоснованны были намёки о вашем поведении в тех письмах?
Доктор посмотрел на него, задумался и наконец кивнул:
— Да, это действительно касается лично меня, но вы говорите, что это важно. Вам нужен подробный ответ?
— Настолько подробный, насколько это возможно.
— Тогда я прошу, чтобы это осталось между нами.
— Обещаю вам.
— Принимаю ваше обещание и не требую клясться честью. Под этими намёками не было никаких оснований. Никогда со своими пациентками я и не думал переходить границу профессиональной этики. Но в отличие от вас я глубоко и постоянно ощущаю необходимость в женском обществе. Думаю, что именно поэтому я так рано и так несчастливо женился. Возможно, её деньги меня тоже привлекали, но я это категорически отрицаю, хотя в моём характере есть плохие черты. Как бы там ни было, у меня есть близкая мне женщина, но это не моя жена. Она никогда не была моей пациенткой. Когда ей нужен медицинский совет, она идёт к другому врачу. Ни один врач не возьмёт на себя ответственность за здоровье того, кого он любит или кого ненавидит.
— Близкая вам женщина не могла послужить поводом для намёка в письмах?
— Не вижу, каким образом. В письмах речь шла о пациентках, во множественном числе.
— Приводились ли какие-нибудь имена?
— Нет, имён не было.
Вулф удовлетворённо кивнул:
— Потребовалось бы слишком много исследований для того, чтобы проводить полномасштабную операцию, а в этом не было необходимости. — Он привстал из кресла, чтобы дотянуться до кнопки звонка. — Я очень обязан вам, доктор Майклз. Для вас это было очень неприятно, но вы проявили терпение. Нет необходимости продолжать эту процедуру. Я не вижу также необходимости сообщать полиции ваше имя и обязуюсь не делать этого, хотя одному Богу известно, что предпримет мой коллега из полиции. А теперь выпьем пива. Мы ещё не пришли к единому мнению об остроконечных арках мечети Тулуна.