Значит, продолжим:
– Мы выполняли поручение для научников. Искали экспедицию, пропавшую примерно месяц назад, и случайно натолкнулись на тех, кто забрал гостя.
– Как он выглядел?
Ну вот, теперь я точно знаю, до какого момента вы все отследили. Так и знал, что нетерпение выдаст посланца этих непонятных и влиятельных. Тихон никогда не любит пересказов того, о чем ему известно. Значит, история ему известна ровно до того момента, как я вышел с обозом из Промзоны.
– Тихон, мы оба знаем, как он выглядел и что случилось потом. Давай к делу, говори, что им нужно.
Лицо Подорожника побагровело от напряжения. Но все же он сумел совладать с собой и ответил ровно, своим обычным тоном:
– Я говорил, что с тобой нужно играть в открытую. Прости, Ступающий, у всех из нас есть обязательства.
– Понимаю. Но вопрос все тот же. Говори, так мы оба получим то, к чему стремимся.
Крякнув от смущения и придав лицу серьезное, совершенно не свойственное ему выражение, Тихон начал с вопроса:
– Что ты помнишь, о Ждущих в Темноте?
– Наемники, живут в кораблях-ульях и работают на тех, кто больше заплатит.
– Верно, таковы они и есть. Только, видишь ли, какое дело, не всегда их услуги можно купить за деньги. У каждого есть нечто, не измеряющееся выгодой.
– Они что, из-за религиозных догм сюда снова рвутся?
Лицо Подорожника исказила гримаса крайнего раздражения и досады. Видимо, ему не особо нравилась отведенная роль говорящего письма.
– Нет, вернее, не совсем так.
– Что же тогда?
– Им пообещали новую Родину…
– Здесь, на Земле?!
Этот вопрос, казалось, снял некоторое напряжение, возникшее с самого начала встречи. Тихон заулыбался, показав все свои синие, никогда не чищенные зубы.
– Нет, что ты! Пойми, Ступающий, на вашем мире свет клином не сходится. То обстоятельство, что вы стали участниками большой игры, не означает, что вы особо ценные или страсть какие исключительные. Вы – перекресток, удобная перевалочная станция. За этот перекресток назначена определенная цена, а Ждущие просто выполняют заказ.
– Вейт?
Веселое настроение словно ветром сдуло, и Тихон мгновенно побледнел, втянув голову в плечи, став похожим на карикатуру колобка из детской сказки. Эдакий сморщенный, грязный и сильно пьющий колобок.
– Прошу, не произноси этого имени больше, а?
– Я уже встречался с ними недавно. Мне предлагали уйти в сторону, грозились убить всех, кто мне дорог.
Лицо Подорожника, не утратив своей бледности, снова претерпело поразительные метаморфозы. Редкие брови поползли вверх, подперев морщинистый низкий лоб. В глазах светился неподдельный страх, которого я не видел у Тихона уже очень давно.
Дрожащим от напряжения голосом он спросил:
– И что ты им ответил?
– Что и должен был: нельзя торговать чужим товаром, это несерьезно.
Страх не исчез, но напряжение мало-помалу стало отступать, Тихон, уже немного успокоившись, снова пробормотал куда-то в сторону:
– Видящий Путь не ошибся, он и вправду невосприимчив. Легенды не врут на этот раз.
– Эй, а можно с подробностями?
Снова переведя затуманенный от размышлений взгляд на меня, Тихон согласно кивнул и начал рассказывать:
– Те, с кем ты встречался, были союзниками Ткачей. Легенда гласит, что именно они развязали войну. Нашли способ изменять ткань Вероятности и обучили этому способу Ткачей. Но сами всегда оставались в тени, никто из воюющих рас никогда не видел их, не говорил с ними. Только вожди Ткачей общались с Вейт, да и то немногие.
Дрожащей от переживаемого напряжения рукой Тихон достал новую, непочатую бутыль перцовки и, с хрустом свинтив фабричную пробку, сделал один долгий глоток из горла, забыв даже из вежливости предложить мне.
Допинг подействовал, лицо Подорожника вновь приобрело сизовато-кирпичный оттенок, голос стал звучать увереннее:
– Ткачи стали теснить противника, это было не трудно. Они действовали сплоченно, как один. А среди племен, им противостоявших, не было согласия, каждый мир воевал сам за себя. Лишь Изменяющие да еще одна сильная и древняя раса, Райн, достойно сопротивлялись захватчикам.
– А как же Обелиск?
– Они не воюют ни с кем. Разумных камней слишком мало, для войны они стары, ибо не видят в ней смысла. Бежать – вот все, на что они способны.
– Ты упомянул вторую расу. Кто они?
И снова лукавая улыбка прогнала страх и напряжение с лица рассказчика. Тихон пожал плечами и ого рошил:
– Кому, как не тебе, Ступающий, лучше всех знать об этом? Одного ты спас в разрушенном поселке, а другого… другую чуть было не пристрелил совсем недавно!
И тут удивляться пришлось уже мне. Лежавшая рядом догадка, словно холодный душ, окатила с ног до головы, но лишь на короткий миг. Ярость, дремавшая все это время, снова дала о себе знать.
С трудом сдерживаясь, я проговорил сквозь зубы:
– Украсть голос и… Черт! Что они еще сделали, обокрав мертвую девушку?!
Не знаю, куда делась вся выдержка и хладнокровие, меня словно бы подбросило, и, перемахнув через очаг, я уже с ножом в руке держал другой Подорожника за горло, блокировав локтем его третью костяную руку. Острие вороненого клинка смотрело точно в глаз иномирянина. Тихон пытался вырваться, и что-то в его взгляде заставило меня отступить, отбросив Подорожника от себя, разорвав дистанцию. Но тот не сделал попытки подняться, а лишь с непонятным выражением смотрел на меня.
И только когда он заговорил, стало ясно, что это было сочувствие:
– Прости, Ступающий.
– Бог простит.
Ярость ушла так же быстро, как и возникла. Поднявшись из глубин подсознания, она снова взбаламутила осадок горечи утраты, воскресив былые сожаления и неудовлетворенное чувство мести. Но Тихон не виноват, иномиряне не понимают нас, а мы не до конца понимаем их, отсюда все проблемы. Снова обойдя очаг и сев на свое место, я взял несколько толстых сучьев валежника, лежавших рядом, и, поворошив уголья почти прогоревшего костра, сунул их подальше в огонь, который радостно вспыхнул, принимая новую пищу. Тихон тоже сел напротив, с опаской поглядывая в мою сторону.
Не поднимая глаз от разгорающегося пламени, я сказал:
– Если они так хотели завоевать мое доверие, то ошиблись. Даша мертва, кадавр, пускай даже и очень похожий, это уже не она. Если хотят разговора, пусть уберут эту… это… Иначе я убью эту тварь, а потом отыщу способ найти и тех, кто ее послал сюда. Образ близкого мне человека – это святое… не троньте его.
Подорожник все еще смотрел на меня испуганным взглядом, стараясь держаться на безопасном расстоянии. Не спуская с меня настороженного взгляда и потирая шею, он с раздражением пробурчал: