Доставить Мэри в безопасное место он не сумел, но сделал действительно все. Тому доказательство – его отчаянная попытка застрелить Санглиера. Попытка, едва не увенчавшаяся успехом.
– Не забывайте, леди, что встреча с нами была главной целью пиратского нападения на город, – напомнил со своей стороны сэр Чарльз.
– Так и встретились бы с ним. Я же передала вам, что командор Санглиер настоятельно просил явиться к нему для беседы, – напомнила девушка.
– И вторично попасть к нему в плен, – саркастически усмехнулся сэр Чарльз.
– Я уверена: плена не было бы, – твердо ответила Мэри. – Речь шла именно о беседе. Как сказал командор Санглиер, вы сами очень жаждали поговорить с ним, и он просто пошел навстречу вашим желаниям.
– В присущей ему форме. – Толстяк вновь не удержался от ехидного замечания.
– Но вы же не думаете, сэр Чарли, что наш противник мог согласиться предстать перед вами в качестве пленника. Вы же сами установили, что Командор был продан раненым в рабство, сбежал и только после этого занялся своим нынешним делом.
Когда-то толстяк частенько возился с дочерью своего приятеля, совсем как родной дядя. С тех пор по детской привычке Мэри частенько звала его Чарли. А вот называть Санглиера Командором она стала недавно, но с завидным постоянством. Не то из-за уважения, не то подчеркивая положение, занятое Санглиером среди пиратов.
Ее фраза вызвала у мужчин сдержанный смех. Так лорд и сэр продемонстрировали, что вполне оценили юмор своей собеседницы. Знакомые с Командором не понаслышке, они, разумеется, не считали, что он согласится быть пленником. Но и не думали, с какой видимой легкостью сумеет одолеть команду «Магдалены», тем более, по рассказам Коршуна, вначале дела шли настолько хорошо, что ни к какому похищению прибегать не пришлось.
Санглиер сам поднялся на борт в сопровождении одного моряка, велел выходить в море, но дальше…
– Знаете, уважаемая Мэри, если мы не найдем способ нейтрализовать вашего благородного многоженца, то нам явно будет не до шуток. Надо любым способом заставить его убраться из Архипелага. Во Францию, на родину, к дьяволу, к женщинам, раз он до них так охоч, куда угодно. Вы-то обойдетесь лишением титула, но нам с вашим отцом не сносить головы, – серьезно произнес сэр Чарльз.
Девушка прикусила губу. Видно, ей было неприятно упоминание единственной слабости Командора, да и угроза, нависшая над отцом, – вещь далеко не шуточная.
– Извините, господа. – Мэри поднялась и прошествовала к выходу.
Отец задумчиво посмотрел ей вслед, повернулся к сэру Чарльзу и односложно спросил:
– Вы думаете?..
Его друг ответил красноречивым вздохом:
– Увы, мой лорд! Но знаете, мне почему-то кажется, что оно и к лучшему. Гордость не позволит вашей дочери запятнать фамильную честь. Но эта же гордость заставит нашего противника почувствовать, что не он хозяин здешних вод и земель. По крайней мере, я очень надеюсь на это. Более того, похоже, это вообще последняя наша с вами надежда.
Сэр Чарльз красноречиво коснулся руками шеи.
Подразумевал он топор или банальную петлю – значения не имело.
На обратном пути мы потеряли «Магдалену». Потеряли по-глупому, без боя и шторма.
Похоже, судьба решила напомнить нам, что мы стали слишком самодовольными, отвыкшими от неудач.
После Кингстона наши потери заключались всего лишь в двух убитых. Плюс один матрос во время похода умер от лихорадки. Он слишком поздно обратился за помощью к Петровичу, и медицина, как это часто бывает, оказалась бессильной.
Нет, я не хочу сказать, что люди – пешки. Мне искренне жаль каждого, ушедшего от нас, но, с другой стороны, мы не на прогулке, и трое – не такая уж большая цена за длительный рейд.
Нашей новой бригантины мы лишились на последней стоянке, когда бросили якоря у очередного крохотного острова. Надо было набрать пресной воды, и шлюпки бодро закачались на волнах.
Ширяев, как обычно во время остановок, прибыл ко мне с докладом. Рация – рацией, однако лично это сделать намного лучше. Идем рядом, а видимся, словно между нами неисчислимые расстояния.
Мы всем комсоставом сидели в моей каюте, когда крики матросов заставили нас выскочить на палубу.
Открывшаяся картина была ясна даже для моего сухопутного взора. «Магдалену» сорвало с якоря и теперь неудержимо влекло к берегу. Второй якорь бригантина на беду потеряла раньше, и теперь команда лихорадочно пыталась поставить паруса, обрести ход и тем спастись от гибели.
Матросы почти успели, когда очередная волна приподняла корабль и с треском посадила его на скрытый водой камень.
Остальное было агонией. Нам на «Вепре» удалось подойти вплотную, оттянуть злосчастную «Магдалену» прочь, но пробоина была велика, а борта – слишком трухлявы.
Течь-то мы остановили, но дальнейшее плавание на аварийном корабле было настолько опасно, что пришлось оставить бригантину.
Мы сняли с нее все, что представляло ценность. Радиостанцию, добычу, личные вещи команды, запасные паруса, порох, оружие, провиант. Осталось лишь то, что было подмочено водой, или, подобно орудиям, некуда было девать.
Ширяев смотрел на обреченную «Магдалену», и в глазах у него стояли слезы. Оно понятно: капитан.
– Брось, Гриша. Главное – люди целы, а кораблей мы достанем хоть десяток. – Я дружески обнял бывшего сослуживца. – Да и все равно пора заканчивать с этой страницей нашей бурной биографии. По счетам мы расплатились сполна, денег на безбедную жизнь хватит… Время потихоньку покидать здешние воды.
– Ты не понимаешь, Сергей… – По имени Ширяев звал меня редко.
– Все понимаю. С другой стороны, корабль все равно был стар. Если тебе так хочется, до Европы можешь быть капитаном. А там все равно не попиратствуешь.
– Какой из меня капитан? – грустно улыбнулся Ширяев.
– Очень хороший, – заверил я его.
В моих словах была не похвала, а лишь констатация факта. Весь поход Ширяев вел себя образцово, словно был создан для этой должности.
Или действительно был? Мечтать о море может лишь тот, кто создан для него.
Я, например, не мечтал и не создан, что бы ни утверждали некоторые мои поклонники. Мне было просто некуда деваться в предложенных обстоятельствах, а хочу я или нет, никто не интересовался.
Команду погибшей бригантины мы распределили по остальным кораблям, Ширяев снова стал офицером «Вепря», а до Гаити оставалась сущая ерунда.
Как утешение, установился попутный ветер. Не надо было без конца маневрировать, менять галсы, считать потерянное время…
Уже на третьи сутки Валера известил, что остров в ближайший час покажется из-за горизонта. Он и показался – Валера научился превосходно обходиться без сложных приборов, – но перед тем до нас долетел отдаленный грохот.