Зато ответный огонь двух пулеметов был убийственен. Нападавшие явно поторопились выскочить. Или понадеялись, что едущие испугаются стрельбы, внезапности налета и не устоят, сдадутся на милость победителей. Благо, был соответствующий опыт нападения на поезда, и там всегда успех дела решала откровенная наглость.
Не повезло. Никто не испугался, не дрогнул. Еще и обрадовались прекращению напряженного ожидания.
У леса мгновенно возникла неописуемая каша. Люди и кони валились на землю, кто-то торопливо поворачивал назад, кого-то несли малопривычные к стрельбе кони…
– На картечь! – Берлинг в силу своего характера не мог оставаться в стороне. Сверх того, ему не терпелось проверить в деле пушку, надежность ее установки, орудийный расчет…
Единственный пушечный выстрел добавил паники у бандитов. Привыкшие одерживать победы над несопротивляющимися людьми, лишенные дисциплины, они слишком дорожили своими жизнями. Вид погибающих от пуль и картечи приятелей лишил нападавших остатков мужества, и теперь каждый из них думал, как бы спастись.
Кому-то это удалось, кому-то – нет. На бронепоезде не занимались даже приблизительным подсчетом вражеских убитых, как перед тем никто не пытался сосчитать живых врагов.
Округа слева опустела. Только по-прежнему стоял лес да валялись на опушке разномастные кони и одетые кто во что горазд люди.
Прошло несколько минут, и елово-песчаный бронепоезд с разгона влетел на станцию, проскочил мимо замершего в настороженности состава и оказался в самой гуще еще одного боя.
Добровольные машинисты несколько увлеклись и не смогли затормозить вовремя. Потом же просто не решились на резкую остановку, стали сбавлять скорость постепенно, и в итоге бронепоезд выкатился далеко за пределы станции.
Опять радостно загрохотали пулеметы, на этот раз с обоих бортов, а оценивший обстановку Берлинг уже громогласно командовал:
– По орудию противника… Гранатой… Дистанция… Прицел… Огонь!
Разрыв лег недолетом, и вражеские артиллеристы проворно засуетились, готовя ответ.
Остановившийся бронепоезд представлял собой отличную мишень. Но не только мишень. Его пулеметы поливали свинцом залегшие цепи, и в последних немедленно наметился отход.
То один, то другой нападавший начинал отползать назад. Остающиеся стреляли часто, но неумело. Град пуль с бронепоезда накрывал стрелков, выбивал их одного за другим, и частая ружейная стрельба быстро превратилась в редкую.
Нет, потери были не настолько велики, как представлялось оказавшимся под огнем людям. Они просто лишили бандитов мужества, заставили вспомнить, что следующей жертвой может оказаться любой, и отток в тыл сразу увеличился.
– …Увеличить на полделения! Огонь!
Оба орудия выстрелили практически одновременно. Почти одновременно выросли разрывы. Один – довольно далеко от бронепоезда, другой – саженей в тридцати от стоявшей на открытой позиции пушки.
– Беглым!
Четвертый снаряд лег практически рядом с целью. Часть артиллеристов повалилась, остальные не решились искушать судьбу и со всех ног бросились прочь. О пушке никто и не подумал. Она осталась стоять на прежнем месте, осиротевшая, бесполезная без покинувшего ее расчета.
Пехота тоже уже не отползала – бежала назад. Какое-то время пулеметчики еще поторапливали ее огнем, пока не решили поберечь перегретые стволы.
В небе одно за другим стали вырастать шрапнельные облака. Это «Хунхуз» попытался нащупать нового противника, однако, как перед этим со станцией, опять неточно.
Отвечать Берлинг не стал. Орудие у врага могло быть не единственным. Стоит притащить еще одно на опушку, и вполне удастся угостить еловый бронепоезд парочкой снарядов.
– Задний ход! – Перед самым отправлением платформы и паровоз соединили телефоном, поэтому штабс-капитан мог без помех командовать своей крепостью на колесах.
И опять все перепутали! Паровоз стоял тендером вперед, машинисты же послушно выполнили команду.
Бронепоезд лязгнул сцепкой и послушно покатился прочь от Рябцева.
Берлинг торопливо схватился за телефонную трубку, однако машинисты уже поняли свою оплошность. Рывок при остановке получился такой, что все, кто стоял, попадали на пол. Они еще не успели подняться, как последовал новый толчок, и бронепоезд двинулся к станции. Счастье машинистов, что до паровозной будки не долетали фразы, емко характеризующие их профессиональную деятельность…
– Петров! Всех людей на левый фланг!
Орловский знал о возможном подходе бронепоезда, хотя, по старой армейской привычке предполагать худшее, не очень верил в его своевременность. Помощь всегда запаздывает. Рассчитывать в бою надо только на себя да наличные силы. Поэтому и было приказано отходить, не терять людей в напрасной обороне никому не нужной станции. Но раз уж помощь, вопреки всему, подошла, то станция вновь превратилась в свою, и отдавать ее стало жалко.
Солдаты торопливо занимали новую позицию. Сюда же перетащили второй пулемет.
Неподалеку от Орловского устраивались минеры. Их сюда никто не звал. Команда Познякова сделала свое дело и теперь должна была охранять эшелон с тыла.
– Почему покинули пост, поручик? – Орловский терпеть не мог беспорядка, хотя не из боя же стремились выйти люди.
– Там теперь конец пехотной цепи, господин подполковник! – Позняков невольно поднялся, неумело приложил руку к козырьку. – Сам же состав сейчас чуть подадут вперед.
Видно, пробегая вдоль эшелона, подпоручик успел перекинуться несколькими фразами с Семеном Ефимовичем.
Состав на самом деле тронулся, несколько накатился вперед и застыл. Пулемет на передней платформе развернулся влево и чуть порыскал стволом в поисках цели.
– На первый раз прощаю вашу самодеятельность. На второй – буду наказывать. В бою у каждого должно быть свое место, – жестко предупредил подполковник.
Позняков смущенно улыбнулся в ответ и немедленно припал к Шошу.
Перегруппировку сделали вовремя. Бандиты выскочили из-за крайних домов, сразу оказавшись совсем рядом с позициями полуроты.
Затрещали пулеметы, дружно, залпами, ударили стрелки, и атака была парализована в зародыше. Когда же бандиты увидели спешащий к станции бронепоезд, то вообще отхлынули, затерялись в глубине села.
– В штыки, господин подполковник? – возбужденно спросил Петров.
Фуражку он где-то потерял, и ветерок развевал отрастающие светлые волосы.
– Хотите напрасных потерь? – осведомился Орловский.
Он ни на секунду не забывал, что в мешанине дворов преимущество четкой организации сойдет на нет. Бой неизбежно распадется на череду мелких стычек, в которых преимущество легко может перейти к более многочисленному противнику.
– Надо же добить… – Штабс-капитан даже несколько растерялся от отказа.