Банды что? Их даже запасные разобьют. Вот Аргамаков – дело другое, гораздо более опасное для свободы, чем сотни банд вместе взятых. Не зря при царе дослужился до полковника. Теперь, небось, мечтает возродить империю и получить генерала от вернувшегося на престол императора.
– Я думаю, что Аргамаков нам пока необходим, – осторожно не согласился с правителем Мендельман.
В отличие от окрыленного успехом Всесвятского, финансист еще не забыл пережитого недавно ужаса. Да и доходили до него через доброхотов чаяния некоторых сограждан, которые можно было свести к четырем словам: «Все взять и поделить».
Лучше уж старорежимный полковник, чем алчные до чужого добра голодранцы.
Запасные же кто? Та же голь перекатная. Сегодня они пошли туда, куда их послал Всесвятский, а завтра волне может найтись способный горлопан, который увлечет их идеями откровенного тотального грабежа.
– Ой ли? – Гражданин по иностранным делам Свечин долго состоял в той же партии, что и Всесвятский, и элементарная партийная дисциплина призывала его поддержать коллегу. – Я согласен, что у Аргамакова есть определенные заслуги перед республикой, однако они не идут ни в какое сравнение с его неприятием нашей политики. Вспомните, как он вызывающе вел себя на заседаниях! Такое впечатление, что мы все для него пустое место, если не что-нибудь похуже. Поверьте мне, господа, это не опора, а удавка на шее нашей демократии!
Всесвятский согласно кивнул.
Нет хуже врага, чем кадровый вояка. Для них идеал – казарма да царь-батюшка во главе. Не зря же все российские государи предпочитали щеголять в мундирах, демонстрируя этим солидарность со взглядами офицерства. В кого из золотопогонников ни ткни, найдешь лишь спесь, бескультурье да полное отсутствие желания послужить на благо народу.
Хорошо, что люди понимают, кто искренне желает им счастья, днем и ночью работает для них не покладая рук, а кто мечтает лишь о лампасах да знаках внимания со стороны остальных.
– Не забывайте, что на стороне Аргамакова реальная сила, – напомнил Мендельман. – Не в том смысле, что он несет нам угрозу, а в том, что только он может нас защитить от внешних врагов.
– А я и не знал, что вы не верите в здоровый энтузиазм народа! По-вашему, ушедшие ничего не стоят? Так простые люди не дураки. Им только надо объяснить все требования момента, и они, не побоюсь этого слова, проникнутся его требованиями, будут соответствовать сложной обстановке. Народ сам сумеет защитить завоеванные свободы. Его не обманешь лживыми словесами. Народ – это… – Судя по всему, Всесвятский, еще не остыв от одной речи, был готов произнести другую. На этот раз исключительно для коллег.
– Все это прекрасно, но одних свобод мало, – мягко перебил его финансист. По роду своей деятельности он поневоле был человеком дела. – Одними словами сыт не будешь, а казна республики между тем пуста. Налоги не поступают. Да мы с ними до сих пор и не определились, хотя я давно настаивал, что это жизненно необходимо. Промышленность не функционирует. Внешняя торговля отсутствует. Крестьяне почти прекратили подвоз. Говорят, на дорогах стало опасно, а на выручку купить практически нечего. Надо срочно предпринимать какие-нибудь меры.
– Вы совершенно правы, – мгновенно переключился Всесвятский.
Об ушедших он уже позабыл. Теперь перед его взором открывалось новое поле деятельности, и первый гражданин спешил поделиться грядущими перспективами развития республики…
– Может, зря ты это затеял, Яков?
В отличие от вежливых либералов, социалисты предпочитали общаться друг с другом проще, на «ты». Особенно те из них, кто был приобщен к тайному кругу.
– Ты имеешь в виду поддержку полковнику? – Шнайдер посмотрел на франтоватого Либченко.
– Ему. – Капитан был угрюм. Перспектива идти в бой его откровенно не радовала.
– Смотрю я на тебя и вижу: ничего-то ты не понимаешь в борьбе! Людьми командовать – это не с нашими политическими противниками жить. У нас одной храбрости мало. Тут в первую очередь расчет нужен, с перспективой. – Шнайдер поощрительно усмехнулся, давая понять, что уж он-то все давно просчитал.
На лице офицера по-прежнему было написано непонимание и вместе с тем готовность выполнить любое задание. Даже если оно не по душе.
– Наша первая задача – лишить противника силы. Так?
Либченко согласно кивнул. Здесь возразить было нечего.
– Рассуждаем дальше. Правительство может рассчитывать на аргамаков и твою школу. Запасных можно не считать. Это откровенный сброд, который поддержит любого баюна и так же просто предаст его под влиянием следующего. Я думаю, их надо будет вообще или разогнать к чертовой матери, или послать по уездам наводить революционный порядок. А вот отряд Аргамакова – орешек твердый. Идейная контра, всецело находящаяся в руках своего командира. Таких словами не убедишь. Приобщить кого-нибудь пока не вышло. Ни у тебя с этой сучкой, ни у Веры с бароном.
– Там у него на груди такое… Руку так и обожгло, – одновременно и пожаловалась, и стала оправдываться секретарша. – Но он от меня не уйдет. В следующий раз…
– Ладно. Выживет в бою – займешься, – прервал ее Шнайдер. – Нет – подберем другого. Послушный человек нам позарез необходим.
– А при чем тут школа? – напомнил Либченко.
Он торопился и не мог тратить время на долгие рассуждения.
– Как – при чем? Юнкера нам вообще не нужны. На войне же стреляют, и ничего не стоит устроить так, чтобы они попали под самый огонь. Чем больше из них поляжет, тем лучше.
– Ты хочешь…
– Да, – жестко прервал капитана Яков. – Хочешь – утопи их в каком-нибудь болоте, хочешь – в Днепре, хочешь – поставь под пулеметы. Главное, чтобы они сюда больше не вернулись. А тогда можно будет заняться аргамаками. Напомним запасным про убийство Муруленко, про расправу с бедными ночными насильниками.
Лицо Шнайдера тронуло подобие улыбки. Муруленко был убит Давидом, одним из ближайших соратников Якова. Что до запасных, то Вера легко могла приобщить всех. Да только это надо? И так стоило трудов заманить солдатиков в соответствующее время и в соответствующее место, и все лишь для того, чтобы их товарищи имели лишний повод для недовольства, а неподозревающий подвоха барон – шанс попасть в число избранных.
– Наш первый баюн сильно подозревает, что Аргамаков хочет отобрать у него власть. Поэтому с этой стороны никакой поддержки офицерье не получит. Мавр сделает свое дело, и ему придется уйти. Банды матроса больше не будет, а там мы сами порядок наведем. Наш, революционный, – дополнил план Яков.
– Матрос действительно так страшен? Смотри, Яшка, потом получится как с Янисом. Столько палить друг в друга, не ведая, что это свои. – Либченко сам стал «своим» недавно, при помощи Веры, и еще не всегда разбирался в нюансах.
– Нет. Мне мои люди доложили. Все, что говорил Аргамаков про банду, правда. Матрос не признает никакой власти, кроме своей. И магией он действительно обладает. Не как у наших баюнов. Те – безобидные мечтатели, а флотский – человек дела. Возьмет Смоленск – никому из нас мало не покажется. Или он, или мы. Вместе мы не уживемся.