– Чего? – в такт мыслям Воронова спросил весьма крупный парень.
– В Хабаровске идет война одних банд с другими, – терпеливо повторил офицер. – Выжить в городе еще сложнее, продуктов взять неоткуда, охота и прочее происходит только за пределами, кое-кто выращивает разные овощные культуры, но его обкладывают данью. Проще говоря, есть группы наглых и вооруженных людей, и они заставляют работать остальных в своем районе, отнимая плоды труда. Есть рабы, и есть повелители. Так было раньше, и вряд ли что-то изменилось с тех пор. Понятно?
– Чего ж тут не понимать? – отозвался тот же парень. Наверно, он, напротив, удивился бы и не понял, если бы ему попытались объяснить иную организацию общества.
– Можете попробовать повоевать с местными. Если есть желание. Дело хозяйское, – предложил Воронов. – Вдруг повезет? На чужой территории пришлым…
Говорил, а сам периодически смотрел в черные девичьи глаза. Словно окунался в бездонный омут, а затем едва находил силы отвести взгляд в сторону.
Да что это с ним такое? Тоже мне невидаль – женщина, даже такая прелестная! Мало ли их видел, самого разного возраста и внешности? Тут при ином раскладе уже о внуках бы следовало думать, а не о незнакомых девицах. И не думал. Лишь то и дело смотрел, и поневоле хотелось подтянуться, расправить плечи, предстать с лучшей стороны. Не простой доходяга, даже не житель сравнительно благополучного поселения – офицер, человек, занимающий немалое место в иерархии. Ведь что ни говори, полного равноправия не будет никогда, как никогда его и не было. Только нормы питания одинаковы для всех, а для занятых на физических работах даже больше. Зато наверху социальной пирамиды больше ответственности, а для людей несведущих – неких мифических прав.
– Вы-то что предложите? – поинтересовался мужчина постарше. Один из руководящей троицы, пожалуй, под сороковник, небритый, худощавый, с вытянутым лицом и неприятными глазами.
– Мы – ничего, – четко ответил Воронов. – Ваши люди поинтересовались: можно ли поселиться у нас? Вариант в качестве охраны мы сразу отбросили. Пока что справляемся с этим делом сами, и, скажу, успешно. Даже банды давно стараются обойти стороной. Последний раз год назад попытались сунуться какие-то совсем дикие и тупые, но пришлось положить их целиком. Так что если деться вам совсем уж некуда, можем рассмотреть прием в качестве работников. У нас обязательный и всеобщий труд. Содержать кого-либо просто так поселение не может.
В толпе стали переглядываться. Чувствовалось: кое-кто желал бы возмутиться подобным фактом, однако понимал, что толку от возмущения не будет.
– То есть вы хотите предложить нам работу? – уточнил сухощавый.
Мельников, вспомнил фамилию капитан. Кажется, так называл Борис старшего из руководителей. Или – Мельник?
– Мы ждем ваших предложений и уж потом подумаем, подходят ли они нам. Будет ли от вас ощутимая польза? Такова жизнь. Если бы к вам заявились мы, вы задали бы тот же вопрос. Мы же не можем принимать всех и каждого.
Тема была предельно больной. Вначале хотелось спасти как можно больше народа. Не отребье, полезшее изо всех щелей, и не политиков, чего уж там, обычных людей, которых всегда большинство. Казалось, пройдет год, ну, может, два, и жизнь начнет потихоньку налаживаться. Прежнего уровня не достигнуть, промышленность разрушена, хозяйственные связи рухнули, парализовав не пострадавшие в войне заводы, количество жертв перевалило за десятки миллионов, деревни и до Катастрофы влачили жалкое существование, только ведь хаос не может быть вечным. Пусть почвы заражены, все в дефиците, должна найтись объединяющая сила. Уж какого-нибудь уровня пресловутого тринадцатого (девятьсот, девятьсот) года достигнуть реально. Не по населению и не по его здоровью, и все-таки… Вернуться ближе к земле, начать с продовольствия, запустить вначале примитивные мастерские, потом кое-какие заводы. Наладить производство самого необходимого. Пока же помогать друг другу, спасать всех и каждого, бороться с отморозками всех мастей.
Помогали, спасали, боролись. Воевали с заезжими бандами, порою изгоняли собственных преступников… Едва не вымерли от обычного голода в первую зиму, и еще больше – в наступившую весну. Несмотря на награбленные в разных местах запасы, несмотря на собственный труд, несмотря на…
Хотя какими были те запасы? Времена социализма миновали, а для бизнесмена главное – быстрее продать, пустить средства в оборот. Так, нашли пару небольших, ставших бесхозными складов, оприходовали…
В ту первую весну порою шли радиоактивные дожди. Обессиленные люди десятками умирали от болезней. Если бы не череда смертей – другие бы тоже не выжили. А сколько деревень вымерло! От голода, болезней, нападений банд… Теперь-то еще хуже. Вечная зима, мутанты в лесах… И с появлением снегов ушли надежды на возрождение. Раз массовое производство продуктов под большим вопросом, откуда взяться цивилизации?
Хочешь спасти хоть кого-то, не пытайся спасти всех – суровая истина.
Но какие глаза у сестры Бориса! Если подумать, что такое полсотни человек, когда в разросшемся поселении сейчас проживает без малого две с половиной тысячи? Приспособятся же. Столько лет прошло, все тунеядцы поневоле вымерли. Если не слишком умеют работать, так научат более опытные товарищи.
– Хорошо, – кивнул Мельник (или все-таки Мельников?). – Что у вас вообще надо делать?
– Выращивать овощи в подземных теплицах, расчищать места для этих самых теплиц, заготавливать дрова, чинить коммуникации, заботиться о домашних животных… В общем, надо уметь все, что необходимо для жизни. Вряд ли зима закончится быстро, но это еще не повод, чтобы вымирать. Можете посовещаться, подумать. Лучше решить сразу, чем мыкаться потом, – и опять словно погружение в черноту… – Не думаю, будто где-то можно прожить припеваючи. Очень многие поселения в последние годы погибли. По самым разным причинам.
– А у вас? – голос в сочетании со взглядом… Как только земля не ушла из-под ног? Как хоть ее зовут? Представил бы кто! Не звать же сестрой Бора! Имя, сестра, имя!
– У нас некое подобие социализма. Полная уравниловка в потреблении, некоторые элементы демократии при полной централизации власти, в общем, ничего страшного, лишь необходимое. Зато есть своя электроэнергия, некоторый запас продуктов, насколько возможно – безопасность. Жить можно, раз иначе все равно нельзя.
Внезапным аккомпанементом к речи где-то вдали послышался протяжный волчий вой. И, словно хор, – запевалу, после некоторой паузы матерого хищника поддержали собратья.
Люди вздрогнули. Судя по звукам, стая была немаленькой. Воронов быстро осмотрел лагерь. Хреново его разбили горе-путешественники! Как только сумели проделать немалый путь? Лес во многих местах почти вплотную подступал к условной границе. Выскочат серые, даже прицелиться толком не успеешь. Разве что окружить все линией костров, да и то… Не подготовились, запаса дерева маловато, а рубить времени почти нет. Да и вооружены не слишком. Все больше охотничьи карабины и ружья. Несколько автоматов на всю толпу. И то неплохо, учитывая недостаток боеприпасов.