— Как прелестно… Значит, в любом случае казнь?
— Да они в последние годы никого не милуют. Озверели вконец — ни за что лютой смерти могут предать. Думаешь, зря их все так боятся? Влад, если нас схватят, тоже не помилуют. А нас непременно схватят, если сунешься своих выручать.
— Луддиты эти каковы из себя? Вояки хорошие?
— Не знаю — драться не доводилось. Всякие бывают, если по виду судить. Но по старым делам вроде не кролики безобидные — убивать умеют.
— Брата Либерия видел?
— Нет. Он что, тоже здесь?
— Да. На площади проповедь читал.
— Плохо. Известный луддит. Он как раз вояка хороший — все так говорят. Когда-то был воином не последним. Говорят, в бою на западной границе ему по мужской части повредили что-то, и лекари ничем помочь не смогли. После чего и подался в орден. Но, думаю, врут — и не такие раны лечат, за нечастыми исключениями. Но то, что он здесь, совсем плохо. Значит, дело важное очень, раз такой не поленился приехать. Всерьез взялись. Смотри, вон как раз один из братьев выходит. Даже двое.
Из гостиницы вышли два бородатых мужика, одетые во все черное — сапоги, «джинсы», куртки-безрукавки. Невысокие, не первой молодости, но крепкие, и взгляды нехорошие — такие знают себе цену и мнение окружающих не уважают. Один нес на плече толстый железный прут, расширяющийся на манер бейсбольной биты, второй — мешок с угловатым содержимым.
Влад сделал охотничью стойку:
— Мои копиры несут!
— Чего?! А… понял. Ну да — к реке тащат. Там, в тихом местечке, побьют палицей и закинут в омут. Как раз к обрыву направились, под ним глубины столь страшные, что местные даже рыбачить опасаются, потому что сомы там с большую лодку вырастают, если слухам верить, и питаются всем, что в рот попадется, а рот у них не меньше ворот амбарных.
— Ружья не вижу…
— А чего это такое?
— Ну та черная штука, длинная, с трубкой, что я все время таскал.
— А… помню. Ну да — странная она. Братья небось себе взяли, старшим показать, чтобы описали и запомнили. Наверное. А эти штуки кому нужны? У запов их постоянно находят.
— Мне нужны.
— Я видел, как ты возился с ними, но не понял зачем.
— Идем за ними!
— Ты что?!
— Отберем копиры.
— Шутишь?! Только не здесь. Возле реки место тихое, тем более в такой час. От пристани не так уж близко — трудно будет разглядеть нас. Если без шума справимся, то никто не заметит. Правда, они точно шуметь начнут и гнаться люто.
— Не погонятся.
— Это почему же?
— Потому что мы их убьем.
Нервно сглотнув, Диадох согласился.
— И верно. Если уж взялся за оглоблю, то тяни весь воз.
— Ты лучше лук натяни, а не про воз думай.
— И с натянутым луком по городу бродить?! Хочешь, чтобы вся стража при шерифе примчалась и бока нам намяли?!
— Ну извини, я ведь древний и со здешними порядками незнаком.
— Это ты прости, забываю, откуда ты взялся. Меч тут из ножен доставать нельзя, тетиву при въезде снимать положено. Лук натянуть быстро можно, вот только стрелы у меня простые — охотничьи, а братья под одеждой кольчуги и панцири носят.
— Не пробьют?
— Вряд ли. В шею нужно целить или по ногам. Лучше, конечно, в шею, но туда еще попасть надо суметь.
— У них серьезного оружия не видно. Уже проще.
— Почему не видно? Вон, палица железная, у второго кинжал длинный, а в сапогах ножи наверняка.
— Ладно, посмотрим, какая там на месте обстановка будет.
* * *
Обстановка на месте была спокойная — Диадох не ошибся. Длинная улица привела к пустырю, посреди которого паслась привязанная ко вбитому колу серая коза. Чуть дальше местность обрывалась — за десятиметровой отвесной стеной, сложенной плотной глиной, текла Старволга.
Глядя, как луддиты неторопливо вытаскивают из мешка копиры, Влад торопливо протараторил:
— Я сейчас на них наброшусь, а ты отсюда поддерживай стрелами. Только смотри, чтобы тебя со стороны домов не заметили.
— Не бойся — за кустом спрячусь. И ты поосторожнее — ребятки эти на вид тертые.
Выбора у Влада не было. Неизвестно, выручит он дробовик или нет, но для сегодняшнего плана очень нужно было кое-что изготовить при помощи копиров. Батареи там за время путешествия, несмотря на все эксперименты, зарядились прилично — хватит на многое. К тому же в их памяти сохранены параметры кое-каких полезных вещей из старого мира — нельзя таким добром разбрасываться. И Давида ни за что нельзя оставлять — он, пожалуй, гораздо ценнее дробовика будет. Влад уже понял, что этот мир не слишком рад появлению древних жителей, и кто знает — может, старые знания позволят если не изменить его в удобную сторону, то хотя бы выжить. Без этих знаний они, по сути, ничем не отличаются от здешних обывателей.
К тому моменту, когда Влад приблизился на расстояние нескольких шагов, бородачи успели вытащить оба копира. Один, который покрепче, уже собрался замахнуться железным прутом, но краем глаза заметил движение и обернулся. Очень удачно — Влад врезал ему прямым в челюсть, отправив в нокаут. Второй резво отскочил, выхватывая кинжал из ножен. Ухмыльнулся, перекинул оружие из руки в руку:
— А вот и наш великан! Сам пожаловал!
Стрелять из пистолета Влад не хотел — грохот будет такой, что обязательно любопытные подтянутся. Но и бросаться на нож с голыми руками — тоже не дело. Мужик, похоже, умеет обращаться с такими вещами и пырнет без колебаний. Доставать свой? Вряд ли хорошая идея — кулаками Влад владеть умел, а вот холодным оружием нет. Поэтому, потянув несколько мгновений, шагнул в сторону, освобождая простор Диадоху.
Тот не подвел — стрела с широким наконечником двинула бородача в скулу с, такой силой, что у того голова назад откинулась, до хруста в шее. Влад, шагнув вперед, добавил в челюсть, поморщился — костяшки свело болью. Надо бы перчатки завести для таких ситуаций.
— Ты их убил?! — спросил подскочивший Диадох.
— Нет. Просто оглушил.
— И что дальше делать будешь? Ведь очнутся.
— А что ты предлагаешь? Взять и горло перерезать обоим? Они ведь никого из наших пока что не убили, а после такого мы точно вне закона будем.
— Мы так и так вне их закона. Влад, ты или воюй, или сдавайся, но так, как сейчас, не поступай. Этих жалеть нельзя — нас они точно не пожалеют. Я пошел за тобой ради настоящего дела, а не такого…
Слова Диадоха Владу не понравились. Похоже, товарищ считает, что он проявляет глупую мягкотелость или, возможно, питает не самые плохие чувства в отношении луддитов. Как бы там ни было, падать в глазах единственного союзника нельзя.