Тренер так и не сумел вбить в него нечто более сложное. Практически все удачные выступления Влада сводились к примитивному стремительному коронному в челюсть, ради которого он выкладывался по полной, заставляя раскрываться противников.
Но этих заставлять не было необходимости.
Болтун, освободившись, с предельно сосредоточенным видом прошел мимо троицы на крыльце — те уже не смеялись и смотрели с легким недоумением. Далее коротышка вломился в двойную дверь, чтобы через пять секунд вылететь обратно, спиной вперед. Приземлившись на улице, он начал барахтаться в грязи, силясь встать, чтобы, скорее всего, пойти на очередной заход.
Вздохнув, Влад решил, что чистое белье он, пожалуй, надел зря. Судя по пьяному гулу, внутри народа хватает, а он хоть и крепкий парень, но к непобедимым не относится. Однако дело того стоит — раз уж взялся, надо все доводить до конца. Пусть знают наших. Репутация человека складывается из поступков, в том числе и не слишком умных. Если доказать, что новенькие способны постоять за себя, это может пойти на пользу в щекотливых ситуациях.
Пьяную троицу на крыльце Влад нокаутировал тем же способом, причем ни один не успел ничего сделать или сказать. Стояли, вытаращив глаза, падая по очереди сбитыми кеглями. Возможно, он нарушал какой-то местный ритуал, который нужно непременно проводить перед тем, как дать в морду, но ему было плевать. Он нездешний и не обязан поступать, как все.
Зашел внутрь. Дым коромыслом, у стен на грязном полу валяются пьяные, а может, и мертвые тела, на столе танцует самка нильского крокодила, экстатически закатывая мутные глаза и пытаясь эротично задирать юбку жестом, напоминающим действия кочегара при загрузке топки углем, выполняемой с помощью совковой лопаты. Вместо стульев лавки, на них восседают субъекты, одетые разнообразно, но все как один в неравной степени нетрезвые. Воняло дешевым табаком, мочой, блевотиной и еще чем-то омерзительным, будто где-то в углу вот уже месяца три валяется разлагающееся тело неудачливого посетителя.
Влад еще не успел оценить всей прелести открывшейся картины, как к нему подкатили. Сразу три охотника, один пьянее другого, все, по местным меркам, серьезного сложения, хотя в сравнении с ним выглядели блекло. Средний с ходу начал разговор «за жизнь»:
— Что-то я тебя никогда здесь не видел? Откуда такой столб здоровенный взялся?
— Из дома, — ответил Влад, оценивая диспозицию.
— Гы-гы! Да ты шутник! Что морду отвернул?! Небось не хочешь со мной даже пива выпить?! Да?!
— Легко, — охотно ответил Влад, после чего подхватил с ближайшего стола недопитую кружку, вылил ее на голову заводилы и, вырубив его все тем же коронным в челюсть, начал обрабатывать его соратников.
Одного тоже успел достать, но последний не вовремя отшатнулся, и удар вышел смазанным. Но все равно охотника крутануло, и равновесие, до того уже подкошенное возлияниями, подвело — упал, запутавшись в собственных ногах. От души пнув его, чтобы уж наверняка, Влад проревел:
— Здесь еще остались живые церковные крысы, которые посмели поднять руку на моих друзей?! Быстрее отзывайтесь, не задерживайте!
Вопрос был задан политически правильно. Скорее всего, посетителей, принимавших участие в драке и еще не понюхавших его кулака, хватало, но высказываться никто не спешил. Даже затуманенные алкоголем мозги смысл термина «церковная крыса» понимали как принадлежность к организации, которую здесь, мягко говоря, не очень любили. Устраивать диспут по этому поводу со странным чужаком тоже никто не рвался — его молниеносная расправа сразу над тремя задирами впечатлила, и незаурядные внешние данные — тоже. Здесь так не принято. Драка — это долгое таскание друг друга за отвороты рубах и курток, куцые удары без замаха, словесные угрозы и оскорбления, выбрасывание на улицу и прочая работа скорее на публику, чем во имя результата. Ну, принято так отдыхать у ребят. Им завтра в степь, на долгие месяцы. Ни женщин, ни выпивки, жратва тошнотворная, запы, подстерегающие зазевавшихся, копыта бизонов, стадо которых, если промчится по тебе, для погребения оставит лишь грязное тряпье. Перед такими делами было бы глупо не отвязаться напоследок.
Ну и потом, по возвращении, когда в карманах забренчат монеты, тоже не грех…
С этим шагающим шкафом удовольствие от честной драки вряд ли получишь. Он ведь будто гвозди забивает — один удар, один… отдыхающий. Ни тебе долгого таскания за грудки, ни ругательств сочных. Ну кому интересен такой мордобой?
В общем, после слов Влада воцарилось молчание. Выждав томительные десять секунд, он облегченно заявил:
— Нет? Получается — это были последние. Если еще какие-нибудь объедки луддитские появятся, обязательно дайте мне знать. Всего наилучшего — я пошел.
Развернувшись, он вышел на улицу, где едва не столкнулся с Диадохом и Болтуном. Поддерживая друг друга, они поднимались по ступенькам. Все не могут угомониться.
— Далеко собрались? — поинтересовался Влад.
Диадох чуть заплетающимся языком пояснил:
— Сейчас мы тут все на хрен разнесем! Это здорово, что ты пришел! Стой в дверях и никого не выпускай, а то разбегутся! Если нас кто-нибудь выкидывать станет, нас тоже не выпускай! А то достали уже, гады!
— Не так быстро. Я там уже завалил всех, кто после вас на ногах остался. Все наказаны, пора назад, в гостиницу. Нам вставать рано, а вы пьянку затеяли.
— Пьянку?! Да мы только пиво, и то совсем чуть-чуть. Они небось дурман в него добавляют, вот почему перед глазами все так плывет, что трудно по мордам попадать. Подожди! Так мы победили?!
— Да. Всех побили, и пора домой. Пойдемте.
— Я вам помогу, — подскочивший Давид, взиравший за действом с безопасной дистанции, ухватил Диадоха под свободную руку.
— Неплохо погуляли, — слабеющим голосом произнес тот.
Болтун буркнул что-то неразборчивое, и троица единым организмом направилась в сторону гостиницы.
Шагая вслед за ними, Влад думал, что народ здесь хоть и вида зверского, но в душе добрый. Ведь не встали, не наваляли ему всей толпой — как ты ни маши кулаками, но сорок даже серьезно пьяных мужиков тебя затопчут.
До чего удачно! Даже одежду сохранил и мыться заново не придется.
Хотя с местной баней такому надо только радоваться.
Давид распрямил лист бересты, приготовил карандаш и вопросительно уставился на Влада. Тот, погрузившись в себя, бегло изучил результаты анализа, выданные копиром, после чего начал диктовать:
— Шестьдесят один процент железа.
— Я и без тебя прекрасно знаю, что тут полным-полно железа. Его, между прочим, везде полно. И даже знаю, что в основном из-за магнетита и гематита. Ты ценное выдавай, не тяни резину.
— Тут марганец есть, около трети процента, два с половиной процента серы, около процента титана, полпроцента хрома. Платина есть, но очень мало — запарился считать нули после запятой. Редкоземов еще меньше, да и не все.