Покидая поселок, мы напоследок прорубили днища у захваченных купеческих судов. Этакий жест доброй воли. Оставишь – как бы кто-нибудь немедленно не ринулся за подмогой. А так, пока поднимут, пока заделают пробоины, мы уже растворимся в море-океане. Ищи нас, свищи.
Нет, кроме шуток, с нашей стороны это было милостью. Раз уж нам плавающие трофеи без надобности, то могли бы их и сжечь.
Душа я человек. Прямо как вождь пролетариата с добрыми глазами палача…
Слабый ветерок едва увлекал за собой изуродованный фрегат. Поднятые на обломках мачт паруса не желали служить надежными помощниками. Все попытки двигаться, меняя галсы, пропали втуне. Пришлось идти по ветру. Скорее даже, ползти.
Местонахождение определили давно. Толку от этого было мало. Ураган забросил «Кошку» почти к материку. Выбраться в нынешнем положении к Ямайке невозможно. Продукты и вода закончатся раньше. Да и то лишь в случае, если очередной шторм не добьет поврежденный корабль посреди моря.
Но и до материка на таких парусах добраться проблема. Вот если бы по пути попался остров! Любой, лишь бы на нем росли деревья, пригодные под мачты.
Не было острова. Одна морская поверхность без конца и без края. Девственная, не нарушенная не то что более-менее приличным клочком суши, но даже одинокой скалой.
– Солонины дали еще меньше, – сообщил своему приятелю Сэм. – И бобов.
– Черт! – вяло ругнулся Том.
Новость была неприятной. Кишки и без того подводило от голода. Только каждый понимал, что при нынешнем плавании приходится экономить немногочисленные продукты. Кто знает, сколько еще продлится путешествие? Опытные морские волки не раз попадали в ситуацию, когда голодная смерть маячила за спиной. Те же, кто был помоложе, слышали рассказы товарищей о кораблях с вымершими экипажами, о непереносимых муках и упадке сил, о людоедстве и прочих связанных с голодом вещах.
Лучше потерпеть в надежде, что рано или поздно на горизонте туманной полосой возникнет берег. И не важно какой. Земля не даст помереть от голода. Не могут существовать леса без дичи. Если же повезет, то попадется село. А у жителей всегда найдется, чем утолить аппетит прибившихся к их земле путников. Не найдется – путники найдут необходимое сами.
Пока же приходилось молчаливо сносить факт, что мясные порции становились меньше, да и бобов хватало на несколько полновесных ложек.
В этом отношении пленницам было легче. Ягуар не забыл джентльменского отношения Командора к плененному в свое время отцу. Поэтому еще до урагана было приказано хорошо кормить женщин. Когда же, совсем недавно, Артур заявил, что надо перевести пленниц на общее положение, капитан посмотрел на него мрачным взглядом и потянулся к пистолету.
– Я ничего, – торопливо вымолвил Артур.
Гигант не боялся никого и ничего, был готов вступить в схватку хоть с дьяволом, однако помирать вот так, из-за ерунды…
Ягуар молча убрал руку с рукоятки и лишь потом окинул взглядом остальных офицеров.
Возражающих капитану не было. Кто-то вяло подумал, что три женщины все равно не объедят большой экипаж, кому-то действительно было наплевать, кто-то втайне боялся возможного гнева Командора, а самый молодой, Крис, втайне поглядывал на пленниц и примерял на себя роль их единственного мужчины.
Пленницы не знали, что едва не стали причиной ссоры. С момента похищения они были полностью отрезаны не только от мира, но и от мирка, которым поневоле является корабль в плавании.
Женщин ни разу не выпустили за пределы каюты. Еду приносили сюда же. Когда же свирепствовал ураган, про них вообще забыли без малого на сутки.
Ураган – отдельная тема переживаний. Ладно, еда. Есть при такой качке все равно почти невозможно, но прочее… Сиди, вцепившись в мебель, да прислушивайся к тому, что происходит снаружи. Пытайся разобрать по крикам, не станет ли следующий миг последним. Плен пленом, а жить все равно хочется.
И, разумеется, хуже всего приходилось Наташе.
Ладно, дело прошлое. Тут мучений хватало без штормов. Физические неудобства с течением времени становятся пыткой. Невозможность помыться, к примеру, или отсутствие движения. Да само заключение чего-то ведь стоит!
С пленницами никто не говорил о положении корабля. С ними вообще разговаривали очень мало. Но из намеков и случайно оброненных фраз Наташа с Юлей поняли, что фрегат занесло куда-то далеко. Да и с мачтами было ясно.
В начале одиссеи женщинам доводилось болтаться посреди моря в шлюпке, и сейчас, казалось, вернулись прежние времена. Но тогда все происходило в каком-то фантасмагорическом калейдоскопе. Нападения, смерти, резкие перемены. Чувства поневоле притупились, в сердцах же жила безумная надежда, что раз уцелели в самые страшные моменты, то судьба будет благосклонной и впредь.
Теперь многое позабылось. Жизнь потихоньку устоялась, стала казаться светлой и безоблачной, любимый рядом. О чем горевать? О том, что счастье нашло в чужих временах? Какая разница, если все-таки нашло?
И вот опять. Только положение Наташи было совсем другим, не располагающим к приключениям. Да и что в них вообще хорошего?
– Ничего. Все равно Сережа найдет нас и тогда покажет этой… – в очередной раз начала Юля.
В который раз уже звучали в каюте эти слова! И непонятно, пыталась женщина утешить свою беременную подругу или говорила главным образом для себя.
Лишь эпитеты звучали самые разные. Единственное, что объединяло их, – это крайне негативная оценка похитительницы. Надо сказать, порою весьма далекая от нормативной лексики русского языка.
Но на этот раз новых слов Юля найти уже не смогла. Иссякла.
– Покажет. – Наташа вела себя гораздо инфантильнее. Отозвалась на фразу подруги, и все.
Жаннет лишь вздохнула в углу. Она более-менее научилась говорить по-русски, но в разговоры предпочитала не вступать. Во всяком случае, в те, которые касались единственного на двоих супруга ее хозяек. При всем уважении к Командору она не вполне понимала, почему ее любимые женщины живут с ним вдвоем.
– Надо было все-таки хоть бутылку с запиской бросить, – напомнила Юля про один из своих планов.
– И что бы ты написала в записке? Наши координаты? – Наташа была скептичнее, чем ее подруга.
Вопрос о нахождении был самым больным.
– Хотя бы о том, кто нас с тобою украл.
– Это Сережа давно знает и без нас, – уверенно произнесла Наташа.
– Но он не знает, что Ягуар – женщина! – не без торжества заявила Юля. Как будто именно она сумела вычислить пол флибустьерского капитана.
– А разница есть? И вообще, Юленька, ты представляешь, что значит наткнуться в море на нашу бутылку? Иголку в стогу сена найти намного легче.
– Я понимаю. Просто не могу сидеть здесь сложа руки, – Юля говорила спокойно, стараясь даже ненароком не нервировать Наташу в ее положении. – Хотя бы весточку подать, раз мы не в силах захватить корабль.