Понимание этого было настолько велико, что Лудицкий решился. Он зашагал по продуваемым сквозным ветром улочкам города, словно невзначай все дальше и дальше удаляясь от порта.
На него никто не обращал внимания. Спутники разбрелись небольшими группами, с собой его все равно никто не позвал. Местные при такой погоде предпочитали сидеть по домам. А кто и выглянул по неотложным делам наружу – какое ему дело до одиноко шагающего моряка, одетого едва ли не в лохмотья! Мало ли подобных типов в разное время шлялось тут, убивая время? Эка невидаль!
Куда идти и где просить защиты, Лудицкий не знал. Обращаться к властям он сразу посчитал глупым делом. Вдруг здесь существует некий аналог закона о выдаче? А если и нет, что стоит Ягуару договориться с комендантом частным порядком? К примеру, дав тому на лапу некоторую сумму?
Нет, спасаться надо самому! В том смысле, что при помощи частных лиц. Какого-нибудь купца, например, или знатного дона. Оставалось только найти подобного доброхота.
В конце концов ноги сами привели Лудицкого к какой-то таверне. Да и куда еще податься человеку, когда никаких других общественных зданий больше нет? Разве что костелы. Но верующим Петр Ильич никогда не был, да и католический костел – это не привычная церковь.
Народа в зале было не очень много. Половина столов пустовала. Судя по нарядам, посетители были горожанами. Причем, как сразу отметил Лудицкий, исключительно мужчинами.
Экс-депутат скромно присел за столик в дальнем углу. В его планы не входило выделяться чрез меры. Так, ровно настолько, чтобы заметил кто-нибудь, способный заинтересоваться его судьбой.
Люди в зале говорили друг с другом, но Петр Ильич не понимал ни одного слова. Он и по-французски говорить толком не научился, а уж испанский вообще был темным лесом.
К счастью, трактирщик понял примитивный английский Лудицкого и достаточно быстро принес миску с едой и бутылку вина. От еды поднимался аппетитно пахнущий пар. Петр Ильич вдохнул, и голова у него закружилась от предвкушения. Это вам не солонина с бобами, да и той постоянно дают столько, что впору от голода пухнуть.
Некоторое время Лудицкий ничего не замечал вокруг, настолько был поглощен процессом приема пищи. Потом первый голод был кое-как утолен, и появилось время оглядеться.
Петр Ильич с интересом разглядывал впервые виденных им жителей испанских колоний, пока не заметил, что какая-то компания точно так же разглядывает его.
Потом от компании отделился высокий худощавый человек и направился прямиком к столу бывшего депутата.
Может, это и есть шанс?
Лудицкий взглянул на приближающегося мужчину с ожиданием и надеждой. Тот, не присаживаясь, что-то спросил по-испански и застыл в ожидании ответа.
– Простите, не понимаю, – по-английски произнес Лудицкий и для верности продублировал фразу по-русски.
– Ты с «Сан-Изабеллы»? – Русского испанец не знал, зато смог перейти на английский. – Я хорошо знаю дона Карлоса, владельца бригантины, и не могу понять, почему он ее уступил?
– Вы садитесь, – Петр Ильич указал на место напротив.
– Спасибо. – Испанец сел и уставился на Лудицкого пристальным взглядом. – Или вы напали вопреки рассказанному? Под пытками человек может подписать все.
– Пыток не было. Нашему капитану срочно требовалось быстроходное судно. Настолько срочно, что он обменял свой фрегат. Никаких пыток не было. Как и боя.
Теперь настал черед перейти к главному.
Петр Ильич немного помялся, а затем выдохнул:
– Сеньор, у вас не будет работы? Я бы хотел покинуть корабль и обосноваться на берегу.
Незнакомец едва уловимо хмыкнул, но все же спросил:
– Что вы умеете делать?
Вопрос был сложный. То, что Лудицкий умел делать прекрасно, почему-то никому не требовалось. Но не наниматься же для колки дров! Тогда проще было остаться с Командором.
Ответить Лудицкий не успел. Дверь открылась, пропустив внутрь двоих моряков, в которых депутат сразу признал своих соплавателей. Одного, кажется, звали Франсуа, второго – Джоном. Причем Франсуа был из команды Коршуна. Той самой команды, которая не смогла победить Командора.
Завидев знакомое лицо, моряки направились к Лудицкому. Как к нему ни относись, все знакомый.
– Привет, Пьер! Тихий да скромный, а нас обогнал, – бодро оповестил Франсуа.
– Не тихий он. Ленивый, – поправил его Джо.
Лудицкий с досадой взглянул на соплавателя. Его послушают и не захотят иметь с беглецом никакого дела.
Испанец прислушивался внимательно, подтверждая худшие опасения депутата.
Но в этот момент дверь отворилась еще раз, и ворвавшийся в зал мужчина что-то прокричал по-испански.
Новость заинтересовала всех. Посетители загалдели, что-то выспрашивая, что-то тут же комментируя.
Испанец выскочил из-за стола Лудицкого и, азартно жестикулируя, присоединился к спорящим.
– Что они говорят? – не выдержал Лудицкий.
Франсуа прислушался и сообщил:
– Они говорят, что фрегат Командора потерпел крушение. Город захвачен флибустьерами, но что толку, раз они не могут уйти. Команданте приказал части солдат немедленно выступать. Туда уже двигаются отряды со всей округи. Как только уляжется шторм, из других портов туда морем двинутся два галиона с фрегатами. Кажется, Командору наступает конец.
От сердца отлегло. Насколько легче жить, когда позади не маячит свирепый мститель!
Взгляд Лудицкого скользнул вверх, туда, где к гостевым комнатам вела лестница, и депутат на мгновение окаменел, а затем сжался, постарался стать невидимым. Сердце колотилось в груди так, что если бы не всеобщий гвалт, удары разносились бы по всему залу.
На лестнице стоял Аркаша Калинин.
– Ты чего? – Франсуа тронул Лудицкого за рукав, невольно проследил его взгляд и вздрогнул.
Француз находился на «Магдалене» тогда, когда весь экипаж ничего не смог сделать против Командора и его спутника. А тем спутником был стоявший на лестнице мужчина.
Бригантину ощутимо раскачивало на волне. И это в закрытой бухте. О том, что творилось в море, не хотелось думать. Коршун клял непогоду на чем свет стоит. Могли бы попытаться исчезнуть, раствориться в просторах, а вместо этого торчи здесь, совсем недалеко от захваченного Командором города, да жди своей судьбы.
Ждать Коршуну было страшно. После той, первой неудачи с Командором Коршун здорово побаивался своего врага. Хотя до этого вроде не боялся никого и ничего в здешних водах. Трусы не выживают на капитанских мостиках. Но только как не опасаться человека, который в бою напоминает стихию? И какой бес попутал Коршуна в тот, первый раз? Если бы не глупая попытка захватить Санглиера, то жил бы себе без особых проблем. Нет, польстился на обещанные деньги и теперь в одних местах оказался вне закона, в других вынужден слушаться тех, в чьей власти отныне находится жизнь. Приговор о повешении не отменен, лишь отсрочен на какое-то время. С обещанием забыть о нем совсем в случае удачной работы. Только о какой удаче можно говорить, когда враг висит на хвосте? Как ни старайся, он появляется снова и снова, словно предчувствуя каждый ход.