Тут как раз напоминанием о намеченном прозвучал громкий голос одного из посетителей:
– Барабаны! Слышите: барабаны!
В зале мгновенно воцарилась тишина. Действительно, сквозь шум ветра звучал размеренный перестук.
– Значит, команданте решил вывести войска против Санглиера? – Вопрос толстяка не нуждался в ответе.
Кто-то воспринял весть с долей воодушевления. Мол, теперь Командору придет конец. Без возможности выйти в море, окруженный войсками со всех сторон, он будет вынужден сдаться на милость победителя или умрет.
Но хватало тех, кого уход части гарнизона поверг в уныние. Своя рубашка ближе к телу. Вдруг флибустьеры сумеют предпринять нечто неожиданное и придут сюда? Кто тогда защитит город от банд грабителей?
Аркадий со значением кивнул британцу, мол, не забывай о предупреждении, и двинулся к выходу. О верховой прогулке было объявлено заранее, а тут еще дополнительный предлог – по дороге можно взглянуть на проходящие войска.
– Чтобы через два часа обед был на столе, – напомнил Калинин трактирщику.
Тот склонился в угодливом поклоне. Раз благородный дон платит, не торгуясь, то имеет право разговаривать любым тоном.
У самого входа Аркаша едва не столкнулся с входящими в трактир двумя моряками. Теми, кого Коршун в самом начале послал на подмогу Джо.
Аркадий смерил их вызывающим взглядом. Он сразу понял, кто они. Что подумали моряки, осталось загадкой. Дорогу дону уступили, связываться не стали, поэтому какое дело до их примитивной мозговой деятельности?
Хуан уже оседлал коней – и верховых, и запасных. Калинин легко влетел в седло своего скакуна. Не зря он с увлечением занимался в Пор-де-Пэ верховой ездой. Раз уж данное время не знает автомобилей, то надо учиться ездить на том, что есть.
– Пошел! – Аркаша с трудом удержался, чтобы не перевести коня с места в галоп.
Но дорога предстояла дальняя, и следовало поберечь силы животных. Не говоря уже о том, что вид стремительно несущихся всадников может кое-кого навести на преждевременные мысли: куда они несутся, кто они вообще такие…
А оно надо?
Полоса везения кончилась. Проще говоря, Фортуна повернулась к нам задом.
Строго говоря, для большинства моих современников и спутников даже подобный поворот показался бы сказочной удачей. Но только для того большинства, которое погибло в первый день на роковом острове. Погибло, не успев ничего понять. Были – и нет.
Мы же успели несколько избаловаться длительной чередой удач. Сумели выжить – удача. Ограбили кого – удача. Вырвались из очередной ловушки – счастье.
Не скажу, будто чувствую себя в этом веке в своей тарелке. Приспособился, даже достиг некоторого положения. Вроде, нет никакого резона жаловаться, только так порой не хватает привычных, но, увы, недостижимых мелочей! Ежедневного душа, теплого ватерклозета, главное же – книг.
Только к чему говорить о грустном, когда можно о очень грустном.
Полоса неудач преследовала нас с самого похода на опустевшую Тортугу. Причем имела этакий изощренно-издевательский характер. Мы просто каждый раз не успевали. На чуть-чуть. Но этого чуть-чуть вполне хватало.
Мы чуть опоздали в Пор-де-Пэ, и женщины были похищены. Мы чуть не догнали «Кошку», помешал ураган. Мы дважды находили ее, однако в первый раз не успели догнать до темноты, во второй – она сменила экипаж.
Наконец, мы едва не застали новую бригантину Ягуара в порту, но и тут британец успел улизнуть буквально накануне. Катастрофа нашего фрегата была лишь жирной точкой, венчающей печальный список неудач.
На самый худой конец судьба оставила нам крохотную лазейку. Пара небольших парусников, захваченных в порту, вкупе со спасательной шлюпкой позволяли выйти в море, а там, если наконец повезет, то и разжиться более стоящим судном. Правда, поместиться мы могли бы только впритык, да плюс награбленное в городе имущество забило бы трюм. Да только лучше в тесноте на свободе, чем гнить на берегу в ожидании прихода испанских войск из других мест. А что они придут, сомневаться не приходилось. Улизнувших жителей хватало, и власти просто будут обязаны принять какие-то меры.
Крайний случай пока не наступил. Погода испортилась настолько, что выйти в море на утлых суденышках было едва ли не равносильно самоубийству. У кого как, а у меня еще хватает дел на этом свете, чтобы раньше времени спешить в иной. Да и придется умирать – все же предпочитаю иную смерть, чем прощальный глоток соленой воды. Тонул как-то в детстве, больше не тянет.
Войска пока тоже не подошли. Расстояния велики, толковые дороги не проложены, корпус быстрого реагирования не сформирован. Опять же, ни вертолетов, ни наземного транспорта. И третье в эту кучу – нам удалось спасти фрегат.
Когда стало ясно, что ветер усиливается и повторение шторма неизбежно, на спасение корабля были брошены без малого все люди. В городе и в крепости остались незначительные патрули. Местные жители заперты, дабы не мешались и не пытались бежать, рабы привлечены к работам. Итог – предельно облегченный «Вепрь» с заделанной на живую нитку пробоиной, даже не столько заделанной, сколько залепленной пластырем снаружи, кое-как с помощью шлюпок был введен в бухту и оставлен на мелководье у берега.
Ему предстоял еще долгий ремонт. Даже в относительно спокойной гавани работать оказалось почти невозможно. Но у открытого ветрам и волнам берега фрегат оказался бы разбитым в первый же день.
Мой бывший персональный раб Ардылов, боцман Билл, плотник и большая часть моряков пытались как можно скорее оживить корабль. Остальные несли караулы на огораживающей город стене, совершали разведку во всех направлениях.
Царило состояние, которое я бы назвал тревожной идиллией. Люди прекрасно сознавали нависшую над ними опасность и в то же время отдыхали, работали, вообще, вели себя так, словно ничего страшного не произошло. Наверное, срабатывала привычка. В здешней повседневной жизни опасностей столько, что никто особенно не придавал им значения. Предпринимали некоторые меры, и только. Зачем раньше времени переживать и забивать голову?
Так продолжалось до того самого момента, пока не вернулся Аркаша. Почти никто не придал значения тому, что против нас вышли в поход солдаты. Этого ждали рано или поздно. Зато весть о том, что «Сан-Изабелла» находится относительно недалеко, взбудоражила многих.
Меня – особенно. Не говоря уже о женщинах, по моей вине переносящих тяготы плена, грызла мысль о тех, кто пошел за мной и со мной исключительно помочь. Вправе ли я таскать их с одного конца архипелага в другой? Одно дело – погоня, надежда разобраться одним ударом. Другое – бесконечные поиски.
Так я и заявил на состоявшемся совещании офицеров и выборных представителей команды.
– Короче, предложение-то в чем? – спросил Григорий.