– Он прав, Командор, – раздался со стороны голос боцмана Билли.
Хотя Юра говорил со мной по-русски, боцман прекрасно понял, о чем идет разговор. Да и как не понять? Сколько времени на палубе звучит трехъязычная речь? Все уже привыкли. Тем более Билл с нами аж с Ямайки. Целую вечность при нынешней насыщенности событиями.
Я посмотрел на одного и другого. Невольно сравнил. Общим на их лицах было выражение усталости, но при этом взгляд Юры был плутоват, а Билл был само простодушие.
– Да ну вас!
Сердиться на них было бессмысленно, что-то доказывать – и подавно. Словно и не я был капитаном, а команда сообща управляла судном.
– Командор… – Валера при моем приближении попытался привстать.
Все-таки плохо он выглядел. Сразу припомнилось, что в эти романтичные времена от болезней на море умирают гораздо чаще, чем в боях. Да и на суше вплоть до русско-японской войны убитых было меньше, чем скончавшихся от всевозможных дизентерий и лихорадок. Ну, если Валеру ждет такой конец, то я эту «Дикую кошку» со дна моря достану, а потом поглубже утоплю!
– Лежи. Как себя чувствуешь, шкипер? – Я примостился рядом на корточках.
– Хорошо… – Губы Валеры дрогнули в улыбке. – Правда, Командор, мне уже получше. Сейчас тут прямо курорт.
Я невольно вздохнул. С моей точки зрения, никаким курортом на палубе не пахло.
Нет, запах моря, разумеется, был, но густо перемешанный с запахами смолы и готовящейся пищи. Отнюдь не ресторанной. Да и покачивающийся корабль на место отдыха для меня не тянул. Больше как-то ассоциировался с работой.
Но по сравнению с недавней круговертью, когда мы не знали, не пойдем ли в следующий миг на корм рыбам, да. Не курорт, но зона отдыха.
Валера посмотрел наверх, и я невольно проследил за его взглядом. Там, на высоте, матросы укрепляли на фок-мачте новую стеньгу взамен поломанной.
Нам крупно повезло. Повреждений «Вепрь» получил немало, но ни одно из них не было смертельным. Да и «Лань» уцелела, значит, встреча с ней – всего лишь вопрос времени.
И тут меня впервые посетила мысль: цела ли «Кошка»? Корабли гибнут сейчас десятками, кто может поручиться, что похитителям удалось благополучно пережить ураган?
Я никогда не боялся схватки, хоть и не лез в них без необходимости. Мужчина не должен бояться, если хочет считаться мужчиной. Еще – он не должен впадать в отчаяние. Из любого положения существует выход, даже самый крайний, просто умереть с честью, если не остается ничего другого. Но что можно сделать тут?
Что?!
Сзади раздалось вежливое покашливание.
– К полудню все будет закончено, Командор, – произнес Билл.
– В полдень точно определимся с местом, – слабым эхом отозвался Валера.
Я как мог взял себя в руки. Не к лицу раскисать при подчиненных, что бы ни творилось на душе.
– Где «Лань»?
– Судя по переговорам, совсем рядом. Только никак не встретимся. – Флейшман тоже был тут.
– Так. Юра, иди отдыхать. – Глаза у моего помощника были красны, как на фотографии, сделанной «мыльницей».
– Я дождусь полудня… – начал Флейшман.
– В постели, – докончил я за него. – Это приказ.
Должно быть, в моем тоне просквозило нечто такое, что возражать Юра не осмелился.
– Парус на горизонте!
Юра мгновенно застыл, а на квартердек уже взбегал Гранье. Одежда нашего канонира была помятой, но сам Жан-Жак был привычно бодр.
Он взял у Флейшмана бинокль, какое-то время внимательно вглядывался в приближающийся корабль, а затем авторитетно заявил:
– Это «Лань»!
– Я что, отменял приказ? – повернулся я к Юре.
– Сатрап ты, Командор! – буркнул тот, но все-таки отправился в каюту.
На нашем фрегате царило ликование. Живы, нашли соратников (или они нас), так что же горевать?
– Будут какие-нибудь распоряжения, Командор? – Жан-Жак смотрел по сторонам с таким самодовольством, словно, не будь его, и никакая встреча бы не состоялась.
– Пока никаких. Определимся поточнее с местом и берем курс на Ямайку.
Глаза Гранье сверкнули. Очевидно, он уже предвкушал разгром, который мы учиним англичанам.
– Постараемся вначале разведать обстановку, – остудил я его пыл. – Может, никакой «Кошки» там нет.
Если бы чуть раньше, то я попер бы напролом. Тогда во мне говорил гнев, но и сейчас отнюдь не благоразумие. Просто наступил такой упадок сил, что я не чувствовал себя в состоянии на дерзкий поступок.
Мои соплаватели были настоящими друзьями, только бывают моменты, когда не могут помочь даже друзья. Мне было тяжело говорить, изображать из себя лихого капитана. Поэтому я спустился на палубу, прочь даже от самых близких мне людей.
Ко мне сразу подошел Ардылов. Мой бывший раб выглядел несколько смущенно, словно успел набедокурить в очередной раз.
– Тут такое дело, Командор… – Он замялся, никак не решаясь начать. – В общем, я не уверен, но…
И замолк. Пришлось несколько резковато заметить:
– Если решил сказать, то говори. Разберемся.
– Короче, перед самым похищением набрался я в доску и до дома не дошел…
Вот новость! Выпивал Ардылов частенько, соответственно, порою не рассчитывал свои силы.
– …А когда очнулся, померещилось, будто рядом беседуют двое. На английском. Причем один у другого требует что-то и взамен обещает забрать его на шлюпке с собой.
– Ну? – я невольно напрягся.
– Тогда я был не уверен, мало ли что пригрезится спьяну, а тут подумал… Короче, второй голос, по-моему, принадлежал Лудицкому. Больше некому.
– Так. Значит, здесь замешан Петр Ильич, – протянул я.
– Выходит. Но сто процентов не дам. – Вид у токаря действительно был нерешительным.
– Ладно. Догоним – разберемся. Но если… – Ох, попадись мне бывший наниматель и нынешний формальный слуга!
– Ты уж извини. Действительно пьян был, – мнется Ардылов.
– Бывает. Спасибо, что хоть сейчас сказал.
Я двинулся дальше вдоль борта, словно проверяя сделанную работу. Ближе к баку звякнули струны, а следом раздался хрипловатый, словно у великого барда, голос Жени Кротких:
Средь оплывших свечей и вечеpних молитв,
Средь военных тpофеев и мирных костров
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф…
Я невольно застыл. Было что-то притягательное и в словах, и в неприхотливой мелодии, и в самом исполнении. Будто повеяло чем-то полузабытым, и я был не потрепанным, изрядно поколоченным жизнью мужчиной, а мальчишкой, жадно уткнувшимся в потрепанную книгу.