Однако предатели все же существуют, как бы они ни заблуждались. К счастью, по крайней мере, в основном осталась в прошлом эпоха шпионства по идеологическим мотивам. Те люди, искренне верившие в то, что коммунизм является передовой волной эволюции человечества, действовали наиболее самоотверженно и эффективно. Однако в настоящее время даже русские больше не верят в марксизм-ленинизм, за исключением Суслова — а его уже можно считать покойником — и его будущего преемника Александрова. Таким образом, агенты КГБ на Западе являются практически без исключения продажными тварями. А не борцами за свободу, с которыми приходится ежедневно сталкиваться на улицах Москвы Эду Фоули, заверил себя московский резидент. В эту иллюзию свято верили все сотрудники ЦРУ, и даже его жена.
Ну а «кролик»? Он определенно чем-то взбешен. По его словам, речь идет о предполагаемом убийстве, расправе над невиновным человеком. И он, человек честный и порядочный, не смог этого стерпеть. А значит, «кроликом» движут самые благородные побуждения, поэтому он заслуживает пристального внимания и заботливого отношения.
«Господи, — подумал Эд Фоули, — какими иллюзиями приходится тешить себя для того, чтобы выжить в нашем глупом, долбанном ремесле!» И кроме того, надо быть психологом, любящей матерью, строгим отцом, близким другом и исповедником для всех тех верящих в светлые идеалы, разочаровавшихся, озлобленных или просто алчных людей, которые решили предать свою родину. Одни из них слишком много пьют; другие настолько разгневаны, что ставят под угрозу свою и чужую жизнь, идя на неоправданный риск. Есть среди них просто сумасшедшие, свихнувшиеся, страдающие умственными расстройствами. Есть и сексуальные извращенцы — черт побери, предательство дает толчок скрытым желаниям, и затем все становится только хуже и хуже. И для всех них Эд Фоули должен быть работником социального обслуживания — черт побери, весьма своеобразное описание профессии человека, который мнит себя воином, ведущим смертельный бой с Большим страшным медведем. «Что ж, — успокоил себя Фоули, — за раз по одному шагу.» Он сознательно выбрал для себя это ремесло, которое позволяет лишь сводить концы с концами, которое никогда не принесет почета и признания, которое сопряжено с опасностями, физическими и психологическими. Он служит своей родине, но так, что это никогда не оценят миллионы его сограждан, о чьей безопасности он заботится. Его презирают средства массовой информации — но и он, в свою очередь, презирает их. И, самое страшное, он никогда не сможет защищать себя, говоря всю правду о своей работе, — чертовски завидная жизнь!
Однако и в этой работе есть свои радости — как, например, устройство побега «кролика» из Красной страны.
Но радоваться можно будет только тогда, когда операция «Беатрикс» завершится успехом.
В конце концов Фоули рассудил, что он в очередной раз в полной мере прочувствовал, каково играть подающим в финале Мировой серии.
Иштван Ковач жил в нескольких кварталах от резиденции венгерского парламента, вычурного здания, чем-то напоминающего Вестминстерский дворец. Ковач жил на третьем этаже доходного дома, построенного на рубеже веков, в котором все четыре туалета находились на первом этаже, на убогом внутреннем дворике. Хадсон доехал на метро до парламента, а остальную часть пути прошел пешком, проверяя, что за ним нет слежки. Он предварительно позвонил, предупреждая о своем приходе, — как это ни странно, городская телефонная сеть была безопасным средством связи; контролировать ее было невозможно в первую очередь из-за отвратительного состояния телефонных узлов.
Ковач являл собой настолько типичный образ венгра, что его фотографию можно было бы с полным основанием помещать на обложку несуществующей туристической брошюры, в которой восхвалялись бы достопримечательности Венгрии: рост пять футов восемь дюймов, смуглый, круглолицый, кареглазый и черноволосый. Однако вследствие своего рода занятий одевался он существенно лучше, чем средний венгерский гражданин. Ковач был контрабандистом. У него на родине это ремесло считалось весьма пристойным способом зарабатывать на жизнь. Ковач в основном имел дело с южным соседом Венгрии, с условно-марксистской Югославией, чья граница была открыта в достаточной степени для того, чтобы ловкий человек закупал там товары Западных стран, после чего перепродавал их в Венгрии, откуда они уже расходились дальше по всей Восточной Европе. Подобные «экспортные» торговые операции не вызывали особого нарекания у югославской пограничной охраны, особенно когда торговцы устанавливали тесный контакт с пограничниками. Ковач принадлежал как раз к таким.
— Привет, Иштван, — улыбнулся Энди Хадсон.
Имя «Иштван» представляло собой венгерский эквивалент «Стивена», а фамилия «Ковач» — вездесущий «кузнец» — соответствовала английской «Смит».
— Добрый день, Энди, — радушно приветствовал гостя Ковач.
Он откупорил бутылку токайского, местного красного вина, которое делалось из винограда, пораженного благородной гнилью, что происходило каждые несколько лет. Хадсон пристрастился к токаю, находя его венгерской разновидностью хереса, которая обладала несколько другим вкусом, но служила тем же самым целям.
— Благодарю, Иштван. — Хадсон пригубил токайское. Вино оказалось очень вкусным; на этикетке были изображены шесть корзин гнилого винограда, что означало токай высшего качества. — Ну, как идут дела?
— Замечательно. Наши видеомагнитофоны пользуются спросом у югославов, а кассеты, которые они продают взамен, пользуются спросом везде. — Он рассмеялся. — О, как мне хотелось бы иметь такой здоровенный член, как у этих актеров!
— Женщины там тоже неплохи, — заметил Хадсон.
На своем веку он насмотрелся достаточно порнофильмов.
— И откуда только берутся такие смачные стервы?
— Наверное, все дело в том, что американцы платят своим шлюхам больше, чем мы, европейцы. Но, Иштван, смею тебя заверить — у этих женщин нет сердца.
Хадсон никогда не платил за любовь — по крайней мере, в открытую.
— Меня интересуют вовсе не их сердца.
Ковач снова громогласно расхохотался. Судя по всему, эта бутылка токайского была у него сегодня не первая, значит, вечером его не ждет поездка за границу. Что ж, выходные должны быть у всех.
— Возможно, у меня будет для тебя одна работенка.
— Что я должен буду привезти?
— Ничего. Тебе придется кое-что вывезти, — уточнил Хадсон.
— С этим не будет никаких проблем. Наши доблестные пограничники беспокоят нас только тогда, когда мы что-то везем сюда — да и то не слишком.
Подняв правую руку, Ковач многозначительно потер большой и указательный пальцы, объясняя этим красноречивым международным жестом, как именно решаются все вопросы с пограничной охраной.
— Ну, на этот раз пакетик будет достаточно громоздким, — предупредил Хадсон.
— Что значит «громоздким»? Ты хочешь вывезти из Венгрии танк?
Венгерская армия только что получила новые русские танки Т-72. Это событие было широко освещено по телевидению с целью повысить боевой дух войск. Хадсон сразу же пришел к заключению, что это пустая трата времени.