– Да не знаю. Впрочем, приближается годовщина свадьбы. – Он остановился у лотка, чтобы посмотреть на ожерелья.
– Откуда вы? – спросил торговец.
– Из Америки, – ответил Джон тоже по-английски. Торговец безошибочно определил его национальность, наверно, по одежде и рискнул заговорить на этом языке.
– У нас редко бывают американцы.
– Очень жаль. Когда я был помоложе, мне довелось немало путешествовать по вашей стране. – Вообще-то ожерелье было весьма привлекательным. Он посмотрел на цену, мысленно произвел расчеты и увидел, что цена чертовски низка. К тому же действительно приближалась годовщина, – Может быть, придет время, и все изменится, – сказал золотых дел мастер.
– Между нашими странами столько противоречий, – печально заметил Джон. Да, он мог позволить себе эту покупку. Как всегда у него было с собой много наличных. У американских долларов есть несомненное достоинство – их принимают практически повсюду.
– Времена меняются, – произнес торговец.
– Это верно, меняются, – согласился Джон. Он посмотрел на ожерелье подороже. Товары лежали на лотке свободно, можно было подойти, посмотреть и прицениться. В исламских странах существовал действенный способ избавляться от воров. – Я вижу здесь так мало улыбок, а ведь это торговая улица.
– За вами следят два человека.
– Вот как? Но я ведь не нарушаю законов, правда? – спросил Кларк с очевидной озабоченностью.
– Нет, не нарушаете, – ответил торговец, но было заметно, что он нервничает.
– Я куплю вот это, – показал Кларк на ожерелье.
– Как вы будете платить?
– Американские доллары вы примете?
– Да. Цена девятьсот американских долларов. Кларк постарался не выказать своего удивления. Даже на оптовом рынке в Нью-Йорке подобное ожерелье стоило бы по меньшей мере втрое дороже, и хотя он не собирался платить такие деньги, всегда приятно поторговаться, тем более что здесь это традиция. Кларк полагал, что если ему удастся сбить цену до тысячи пятисот долларов, то и это будет очень дешево. Но, может быть, он не расслышал торговца?
– Вы сказали девятьсот?
Торговец выразительно ткнул пальцем в грудь Кларка.
– Хорошо, восемьсот долларов и ни долларом меньше. Вы что, хотите разорить меня? – громко прибавил он.
– Вы отчаянно торгуетесь, – произнес Кларк, делая вид обороняющегося человека, потому что заметил, что двое следивших подошли ближе.
– Все вы так неверные! Отдать вам даром? Это дорогое ожерелье, и надеюсь, вы покупаете его вашей честной жене, а не какой-нибудь уличной развратнице!
Кларк решил, что и так достаточно подверг торговца опасности. Он достал из кармана бумажник, отсчитал банкноты и вручил их торговцу.
– Вы даете мне слишком много! Я не вор, а честный человек! – Золотых дел мастер вернул ему одну стодолларовую банкноту.
Семьсот долларов за такое дивное золотое ожерелье?
– Извините меня, я не хотел оскорблять вас, – сказал Джон, пряча в карман ожерелье, которое торговец едва не бросил ему в руки без всякого футляра.
– Мы не варвары, – отчетливо произнес торговец и тут же повернулся к нему спиной.
Кларк и Лефевр прошли до конца улицы и свернули направо. Они шли быстро, заставив следующих за ними иранцев ускорить шаг.
– Какого черта? – недоуменно спросил американец. Он никак не ожидал чего-либо подобного.
– Как видите, энтузиазм народа по отношению к режиму уменьшился. Вы видели наглядный пример этого. Вы вели себя весьма убедительно, мсье Кларк. Сколько времени работаете в ЦРУ?
– Достаточно долго, чтобы не проявить изумления по такому поводу. Насколько я знаю, в вашем языке есть хорошее слово для характеристики здешней ситуации – merde.
– Значит, это подарок вашей жене?
– Да, – кивнул Джон. – У него будут неприятности?
– Не думаю, – ответил Лефевр. – Но он, наверно, продал ожерелье себе в убыток, Кларк. Любопытный жест со стороны иранского торговца, верно?
– Пошли обратно. Мне нужно разбудить госсекретаря. Через пятнадцать минут они были в посольстве. Джон сразу поднялся к себе в комнату.
– Что там за погода, мистер К.? – спросил Динг. Кларк сунул руку в карман и бросил ему через комнату какой-то предмет. Чавез поймал его. – Тяжелое, – пробормотал он.
– Как ты думаешь, сколько это стоит, Доминго?
– Похоже на чистое золото, на ощупь тоже…, не меньше пары косых.
– Ты поверишь, что я заплатил за него семьсот баксов?
– Может быть, это был твой родственник, Джон? – улыбнулся Чавез и тут же нахмурился:
– Мне казалось, что нас здесь не любят.
– Времена меняются, – негромко произнес Джон, цитируя золотых дел мастера.
* * *
– Серьезная авиакатастрофа? – спросила Кэти.
– Говорят, уцелело сто четыре человека, некоторые с тяжелыми травмами, девяносто погибших – их тела извлекли из-под обломков, – еще тридцать пока не удалось обнаружить, это означает, что они тоже мертвы, просто не смогли опознать трупы. – Джек читал донесение, которое только принес к двери Раман. – В числе уцелевших шестнадцать американцев. Пятеро погибли. Девять не опознаны и считаются погибшими. Боже мой, на борту было сорок граждан КНР! – Он покачал головой.
– Но почему…, если они не ладят друг с другом…
– Почему поддерживают столь обширные деловые отношения? Они действительно активно торгуют между собой, хотя фыркают и шипят друг на друга, словно уличные коты. Просто они нужны друг другу.
– Как мы поступим теперь? – спросила его жена.
– Пока не знаю. Мы задержали выпуск пресс-релиза до утра в ожидании более подробной информации. Но как я могу спать в такую ночь? – спросил президент Соединенных Штатов. – На другом краю света погибло четырнадцать американцев. Разве я не должен был защитить их? Я не могу допускать, чтобы кто-то убивал наших граждан.
– Люди умирают каждый день, Джек, – напомнила ему первая леди.
– Но не от ракет «воздух – воздух». – Райан положил донесение на ночной столик и выключил свет, надеясь, что сон все-таки придет, и думая о том, чем кончится встреча в Тегеране.
* * *
Началось с рукопожатий. Чиновник Министерства иностранных дел встретил их у входа. Французский посол представил всех, и они быстро вошли внутрь, чтобы избежать назойливых телевизионных камер, хотя на улице было пустынно. Кларк и Чавез исполняли свои обязанности, стоя недалеко от государственного секретаря, но не слишком близко, и нервно оглядывались по сторонам, как от них и ожидали.
Государственный секретарь последовал за иранским чиновником. За ними шли остальные. Французский посол остался в приемной вместе с сопровождающими, а Адлер и чиновник вошли в скромно обставленный кабинет духовного главы Объединенной Исламской Республики.