– Сэр, – вздохнула Сондра, – похоже, мне еще работать и работать над этим.

Скуайрс указал ножом на книгу у нее в руках.

– Ты читаешь Бронте. А почему не любовные романы?

– Это настоящая литература, – ответила Сондра. – А остальное – пустое чтиво, которое можно различать только по номерам на обложке.

– Вот так же я отношусь к кофе, – сказал Скуайрс, нанизывая ломоть индейки на пластмассовую вилку. – Если это что-то ненастоящее, если это не хороший европейский футбол, то зачем тратить на это время и силы?

– Могу ответить одним словом, сэр, – сказала Сондра. – Кофеин. Когда я зачитываюсь Томасом Манном или Джеймсом Джойсом до четырех утра, мне нужно что-то, чтобы в девять быть на занятиях.

Кивнув, Скуайрс сказал:

– У меня есть способ получше.

– И какой же?

– Отжимания, – ответил он. – Сотня отжиманий, сразу же после того как встал с кровати, бодрит быстрее любого кофеина. К тому же, если заставлять себя начинать с этого каждое утро, весь оставшийся день будет казаться сладким пирогом.

В это время из хвостовой части салона к ним подошел радист Иси Хонда. Ветеран "Бомбардира", обладатель черного пояса по дзюдо, похожий на мальчишку, Хонда, сын матери-гавайки и отца-японца, временно обеспечивал связь до выздоровления рядового Джонни Паккета, раненного в Северной Корее.

Козырнув, Хонда протянул Скуайрсу трубку аппарата защищенной спутниковой связи, который был у него в рюкзаке.

– Сэр, на связи генерал Роджерс.

– Благодарю. – Проглотив кусок индейки, Скуайрс взял трубку. – Подполковник Скуайрс слушает, господин генерал.

– Подполковник, – сказал Роджерс, – похоже, твоей группе предстоит отправиться к цели не в качестве туристов.

– Вас понял.

– Все подробности вы получите перед приземлением, – продолжал Роджерс. – Речь идет об отправной точке, виде транспорта, месте высадки и времени, хотя мы почти ничего не сможем рассказать о том, что вам предстоит искать. В отчете будет все, что нам известно, в том числе предположительное место гибели агента Д-16, который занимался изучением объекта. Помимо него самого, русские также расправились с одним из его осведомителей, а второй подался в бега.

– Пленных не брать, – заметил Скуайрс.

– Именно так. А сейчас... я испытываю по этому поводу противоречивые чувства, но у вас в группе будет новый член – британский агент с большим опытом.

– Я его знаю? – спросил Скуайрс.

– Не его, а ее, – поправил Роджерс. – Нет, не знаешь. Но у нее отличные рекомендации. Я попрошу Боба Герберта прислать вам ее личное дело по каналам защищенной спутниковой связи. А ты пока подготовь для Маккаски перечень аквалангистского снаряжения, которое у вас есть с собой на борту. Если мы решим, что вам понадобится что-то еще, все необходимое будет вас ждать в Хельсинки. И еще, Чарли...

– Да, сэр?

– Передай всем: я желаю вам удачи, и да хранит вас бог.

– Вас понял, – ответил Скуайрс, заканчивая связь.

Глава 26

Понедельник, 23.00, Санкт-Петербург

– Три... два... один... Мы работаем!

Слова Юрия Марева не были встречены радостными восклицаниями, как не было и улыбок, когда генерал Орлов, медленно расхаживая вдоль выстроившихся дугой компьютеров, кивком признал, что российский оперативный центр заработал в полную силу. Последние приготовления прошли без каких-либо происшествий, и, в то время как для большинства сотрудников долгий рабочий день подходил к концу, Орлов чувствовал, что для него все еще только начинается. Он попросил знакомить его со всей информацией, которая будет поступать в течение следующего часа. Эту информацию предстояло самым внимательным образом изучать начальникам отделов космической разведки и наблюдения за погодой, сотовой и радиосвязи, криптографии, перехвата, компьютерного анализа и планирования. Самим начальникам предстоит самая сложная и ответственная смена с четырех дня до полуночи – в Вашингтоне это как раз от восьми утра до четырех дня, время наиболее интенсивных информационных потоков. Их заместители будут дежурить смены с полуночи до восьми утра и с восьми утра до четырех дня. На встрече с начальниками отделов будет также присутствовать полковник Росский, не только в качестве первого заместителя Орлова, но и как ответственный за связь с Министерством обороны. Росский отвечал за анализ информации, поступающей от военной разведки, и за пересылку ее в правительственные и армейские структуры. Кроме того, ему подчинялась ударная группа спецназа, имевшаяся в распоряжении центра для решения особых задач.

Орлов перевел взгляд на Росского, который стоял за спиной у прапорщика Ивашина. Сплетя руки за спиной, полковник, судя по всему, наслаждался этим бесшумным действием. Глядя на него, Орлов вспомнил, как впервые привез своего сына Никиту в Звездный городок и показал ему ракеты-носители и космические корабли: мальчишка был в таком восторге, что не знал, на что смотреть в первую очередь. Однако Орлов сознавал, что очень скоро все это переменится.

Как только центр заработал в полную силу, Орлов подошел к Росскому. Помедлив, полковник обернулся и как бы нехотя отдал честь.

– Полковник Росский, – сказал Орлов, – я хочу, чтобы вы мне сказали, где именно находится мой сын. Все сообщения должны быть зашифрованы, фиксировать приказ в журнале необязательно.

Росский замялся, по-видимому, тщетно пытаясь разобраться в мотивах генерала.

– Слушаюсь, товарищ генерал, – наконец сказал он.

Росский попросил Ивашина отдать центру связи приказ связаться с базой на острове Сахалин и выяснить у сержанта Ноговина всю информацию. Все сообщения должны передаваться избыточным шифром 2-5-3: перед расшифровкой текст подлежал преобразованию. В данном случае каждая вторая буква каждого слова шифрованного сообщения была ложной, как и каждое пятое слово целиком – за исключением третьей буквы ложного слова, которая являлась первой буквой следующего слова.

Ответ Ивашин получил меньше чем через две минуты, и компьютер быстро расшифровал сообщение.

Держа руки сплетенными за спиной, Росский склонился к экрану и прочитал вслух:

– "Младший лейтенант Орлов во главе группы спецназа из девяти человек прибыл во Владивосток и ожидает дальнейших распоряжений". – Полковник бросил на Орлова удивленный взгляд. – Товарищ генерал, – натянутым тоном произнес он, – это что, какие-то учения?

– Нет, полковник, это не учения.

Росский молча стиснул зубы. Орлов выждал несколько долгих мгновений, убеждаясь в том, что у полковника хватит ума не нарушать субординацию и не жаловаться вслух на то, что его держат в неведении по какому-то важному вопросу. Росский чувствовал, что его унизили на глазах у подчиненных, но он промолчал.