– Нет, – возразила Джоди. – Лучше было бы: “Американская девушка вызывает гордость у деда, вступив в борьбу с его старыми врагами”. Сути больше, сенсационности меньше.
– Ты просто чокнулась! – воскликнул Херберт, начав набирать телефонный номер. – Как говорили у нас в Бейруте: “отчаянная до безумия”.
– Просто-напросто иногда ты должен сделать то, что нужно сделать. – Джоди подошла к телу полицейского. Она подобрала его пистолет и вытерла грязь о джинсы.
– Оставь его в покое, – приказал Херберт. – Нам не нужно, чтобы случайный выстрел привел сюда нацистское подкрепление.
Джоди осмотрела оружие.
– Мы использовали “П38” вроде этого во время съемок, – сообщила она. – Один из реквизиторов показал мне, как им пользоваться.
– Ура реквизитору! Ты из него стреляла? Девушка решительно кивнула.
– Я попала в бревно ярдов с десяти, – похвасталась она.
– Прелестно. – Херберт вздохнул. – Однако есть два момента, о которых тебе следовало бы знать. Во-первых, это модель “П5”, а не “П1”, что является официальным названием “Вальте-ра-П38”, которым ты пользовалась. Обе модели рассчитаны под патрон 9 на 19 миллиметров и удивительно схожи между собой. Что же касается второго момента, то бревна не особенно хорошо стреляют – в отличие от людей.
Херберт закончил набор номера и принялся ждать. Джоди, сжав плотнее губы, наклонилась к трубке и ткнула пальцем в клавишу “отбой”.
– Эй! – возмутился Херберт. – Убери руку!
– Спасибо за помощь, мистер Херберт, но… Боб, я пошла.
– Никуда ты не пойдешь. Там, возможно, собрались сотни психов с оружием, и ты не знаешь, на что они способны.
– И все-таки я пойду.
– Нет! – крикнул он. – Женщина, что тебя захватила, была Карин Доринг. Знаешь, почему она тебя не убила? Только из-за женской приязни.
– Знаю. Она мне говорила, – сказала Джоди.
– Второй раз она уже не повторит своей ошибки, – пообещал Херберт. – А те подонки, что на нее работают, не допустили бы ее и единожды. Черт, да ты же не продвинешься дальше часовых.
– Найду какой-нибудь способ. Я умею быть незаметной.
– Даже если это так, даже если предположить, что часовые попадутся зеленые или они расслабятся, или и то и другое вместе, что ты станешь делать, когда туда попадешь? Убьешь Карин?
– Нет, – ответила Джоди. – Я не хочу походить на нее. Я хочу, чтобы она просто меня увидела. Я хочу, чтобы она видела, что я жива и не боюсь. Она бросила меня в трейлере, ничего не оставив. Ни надежды, ни гордости – ноль. Мне необходимо все это вернуть.
– Но ты ведь уже вернула!
– То, что вы видите сейчас? – подняла брови Джоди. – Нет, это не гордость, это стыд. Страх стыда. Страх, что я слишком запугана, чтобы посмотреть ей в лицо. Мне необходимо дать в ухо тому, кто подверг меня пыткам.
Слова Джоди повергли Херберта в недоумение.
– Не понял, сделать что?
– Однажды именно так поступил мой дед. Если я этого не сделаю, я никогда уже не смогу войти в темную комнату или пройти по пустынной улице, не испытывая страха. Еще мой дед говорил, что Гитлер правил людьми с помощью страха. Я хочу, чтобы эти люди поняли, что им меня не запугать. И я не смогу показать им это нигде, кроме лагеря.
Херберт провернул колеса на пол-оборота и приблизился к девушке.
– В том, что ты говоришь, есть доля истины, но, отправившись туда, толком ты ничего не добьешься. Секунд десять славы, прежде чем они тебя прикончат.
– Да, если вы мне не поможете, – согласилась Джоди. Она наклонилась к креслу. – Я только хочу показать им свое лицо. Больше ничего. Если я не сбегу сейчас, то уже никогда ни от чего не стану бегать. А вот если бы я сбежала, значит, эта ведьма победила. Она убила бы во мне что-то очень важное.
Херберт понял, что девушку не переспорить. Окажись он на месте Джоди, стремился бы сделать то же самое, если даже не больше. Однако это еще вовсе не значило, что он намерен отправиться вместе с нею.
– А ты не задумывалась, каково будет мне перед собственной совестью, если с тобой хоть что-то случится? – спросил Херберт. – И еще подумай-ка вот о чем. Ты сохранила самообладание. Ты боролась. Ты спасла мне жизнь.
– Нет, мой демон по-прежнему там, – сказала Джоди. – И я пойду туда, пойду обязательно, и силой вы меня не остановите. Да я просто от вас убегу.
– Джоди Джойнер-Кирси, не заблуждайся насчет моего кресла. При желании я могу на нем летать. – Он убрал палец девушки и начал набирать номер заново. – Кроме того, я не могу допустить твоей смерти. Ты нам еще понадобишься во время суда. Этим утром я встречался с немецким чиновником, заместителем министра иностранных дел. Так вот он просто жаждет покончить с неонацистами. Направь и ты свою месть в этом направлении.
– Он жаждет покончить с ними, – повторила за ним Джоди. – А они, надо думать, жаждут покончить с ним. Сотни против одного. Как вы считаете, кто победит?
– Будет зависеть от того, каков этот “один”.
– Вот именно что каков… – протянула она. Херберт посмотрел на девушку.
– Сдаюсь, – признался разведчик, – но ты все равно не пойдешь.
Губы Джоди задрожали. Она выпрямилась и зашагала прочь.
– Дерьмо. Вот же дерьмо!
– Джоди, успокойся! – приглушенно выкрикнул Херберт. – Джоди…, вернись!
Девушка помотала головой, продолжая идти. Мысленно ругаясь на чем свет, Херберт выключил телефон и двинулся следом за ней. Пока он катился вверх по небольшому подъему с редкими деревьями, сзади раздался хруст веток. Херберт остановился, прислушался и снова молча выругался.
Сзади кто-то был. Либо их с Джоди услышали, либо пришли проверить, как дела у полицейского. Но причина не имела значения. Джоди находилась ярдах в двадцати от него и не сбавляла шага. Он не мог ее как-то окликнуть, не выдав при этом себя. Выход оставался один.
Под листвой царил непроглядный полумрак. Херберт медленно и как можно бесшумней закатил кресло за одно из деревьев и прислушался.
По лесу ходили двое. Они остановились как раз в том месте, где осталось тело полицейского. Пойдут ли они дальше или решат вернуться?
Вскоре их шаги стали приближаться. Херберт выдернул из-под подлокотника палку. Шаги Джоди удалялись куда-то вправо. Он был в отчаянии, что не может окликнуть девушку и сказать, чтобы та остановилась.
Надо дышать диафрагмой, чтобы успокоиться. В реабилитационном центре они называли это упражнение “живот Будды”. Именно там его учили, что человек оценивается не по способности передвигаться на ногах, а по способности действовать…
В стороне от него, совсем близко, из-за деревьев появились двое мужчин. Он узнал их по серо-голубым ветровкам. Оба были из микроавтобуса. Херберт выждал, когда они минуют его, затем, молниеносно вырулив, подскочил к ближайшему мужчине и наотмашь ударил его так, что тот сложился пополам и свалился на землю. Не успел его приятель с автоматом у бедра развернуться, как Херберт нанес ему удар по левой коленной чашечке. Мужчина рухнул лицом вниз в сторону кресла. Херберт что есть силы ударил его по голове. Тем временем первый мужчина со стоном попытался подняться на ноги, однако ударом по шее американец успокоил и его. Мужчина сразу обмяк, потеряв сознание. Херберт криво усмехнулся, глядя на поверженных противников.