— Дети, кто-нибудь из них пострадал?
— Только вот этот мальчик.
— А преступники?
— Они больше не будут нарушать законы, amigo. Никаких законов, — тихо сказал ему командир Группы-2.
— Виепо. — Де ла Круз протянул ему руку. — Было трудно?
— Это всегда трудно, но мы готовимся к трудностям, и мои люди.
— У них такой взгляд, — согласился де ла Круз.
— У вас тоже. — Чавез повернулся. — Эй, парни, вот тот самый, кто выступил против них с мечом.
— Вот как? — подошел Майк Пирс. — Я прикончил его за вас. Смелый поступок, парень.
Пирс пожал ему руку. Следом подошли остальные солдаты и сделали то же самое.
— Я был должен. Я был должен. — Де ла Круз встал и, хромая, вышел за дверь. Через пять минут он вернулся обратно за Джоном Кларком, держа в руках римское знамя.
— Что это такое, черт побери? — спросил Чавез.
— Орел легиона, VI Legio Victrix, — сказал ему центурион, держа его в одной руке. — Победоносный легион. Сеньор Деннис, con permiso? [23]
— Да, Франциско, — ответил менеджер парка с серьезным кивком.
— С уважением от моего легиона, сеньор Чавез. Храните его в почетном месте.
Динг взял его. Проклятая штука весила не меньше двадцати фунтов, покрытая золотом.
— Это будет отличный трофей для клуба в Герефорде. Я обещаю тебе это, друг, — сказал он бывшему сержанту, посмотрев на Джона Кларка.
Стресс теперь покидал их, на смену приходила радость и приподнятое настроение, которое скоро уступит место усталости. Солдаты смотрели на детей, которых они спасли, все еще тихих и напуганных ночью, но скоро их ждала встреча с родителями.
Они услышали шум автобуса снаружи. Стив Линкольн открыл дверь и наблюдал, как взрослые выпрыгивали из нее. Он махнул рукой, указывая на медицинский пункт, и крики радости наполнили комнату.
— Пора уезжать, — сказал Джон. Он тоже подошел и пожал руку де ла Крузу, пока солдаты выходили наружу.
Выйдя на воздух, Эдди Прайс выполнил свою традицию. Его трубка была теперь набита, он достал кухонную спичку из кармана, провел ею по каменной стене медицинского пункта и зажег изогнутую трубку, сделанную из корня верескового дерева. Затем он сделал длинную победную затяжку, наблюдая за тем, как родители проталкиваются внутрь и другие проталкиваются наружу, обнимая своих детей, многие в слезах.
Полковник Гамелен стоял около автобуса, но сейчас он подошел к солдатам.
— Вы из Легиона? — спросил он.
Луи Луазель взял на себя ответ на этот вопрос.
— До некоторой степени, месье, — сказал он по-французски. Подняв голову, он увидел камеру наблюдения, направленную прямо на дверь, вероятно для того, чтобы запечатлеть такое событие, — родители, выходящие со своими детьми, многие останавливаются, чтобы пожать руки солдатам «Радуги». Затем Кларк увел их обратно в замок, где они спустились под землю. По пути полицейские Guardia Civil салютовали им, и солдаты специальных операций отвечали им тем же.
Успешное завершение операции в Worldpark превратилось в проблему для некоторых, и одним из них оказался полковник Нунсио, старший офицер Guardia Civil на месте событий. Поскольку местные средства массовой информации считали его руководителем операции, он был немедленно атакован репортерами с просьбами рассказать о подробностях происшедших событий и передать видеозаписи телевизионным операторам. Он настолько успешно изолировал парк от репортеров, что даже его начальники в Мадриде почти ничего не знали о происшедшем, и это тоже повлияло на его решение. Полковник решил передать средствам массовой информации собственную видеозапись Worldpark, считая ее самой безобидной, потому что она показывала очень мало. Самой драматической частью видеозаписи была высадка штурмовой группы с вертолета на крышу замка и затем спуск стрелков с крыши к окнам командного центра. Это, по мнению полковника Нунсио, походило на рекламный трюк и продолжалось всего четыре минуты — время, необходимое для Пэдди Конноли, чтобы заложить центритовые детонирующие шнуры на оконные рамы и потом отодвинуться в сторону, чтобы взорвать их. Штурм и стрельба внутри комнаты не были записаны, потому что террористы сами уничтожили камеру наблюдения в командном центре. Смерть часового на крыше была записана, но ее решили не показывать из-за ужасного зрелища его раны на голове. То же самое относится к смерти последнего террориста, которого звали Андре, убившего маленькую голландскую девочку, — эта сцена также была записана, но скрыта от просмотра по той же причине. Остальное передали средствам массовой информации. Расстояние от камер до действительных событий не позволяло узнать солдат или даже показать лица штурмовой группы, были показаны только их торжествующие шаги снаружи, причем многие несли спасенных детей. Такое зрелище, решил полковник, не может нанести вреда или оскорбить кого бы то ни было, меньше всего команду специальных операций из Англии, командир которой надел треуголку, взятую у одного из испанских полицейских, и держал в своих руках орла легиона, переданного солдатам в качестве сувенира, знаменующего их успешную операцию.
Таким образом, черно-белая видеозапись попала в руки CNN, Sky News и других заинтересованных агентств новостей для передачи по всему миру. Она подкрепляла комментарии различных репортеров, собравшихся у главного входа в тематический парк, позволив им распространяться на эту тему и приводить подробные и ошибочные детали об опыте команды специальных операций Guardia Civil, посланной из Мадрида, чтобы положить конец этому ужасному эпизоду в одном из величайших тематических парков мира.
Было восемь часов вечера, когда Дмитрий Аркадьевич Попов увидел эту передачу в своей нью-йоркской квартире. Он курил сигару и отпивал неразбавленную водку из стакана, пока его видемагнитофон записывал передачу для дальнейшего тщательного просмотра. Фаза штурма, заметил он, была проведена опытными специалистами, что и следовало ожидать. Вспышки света от взрывов зарядов и гранат выглядели драматичными и совершенно бесполезными для него, а парад спасителей был таким же предсказуемым, как восход солнца, их бодрый шаг, перекинутые через плечо автоматы и спасенные дети в их руках. Ну что ж, такие люди будут, вполне естественно, испытывать радость из-за успешного завершения подобной операции, а дальнейшие кадры показывали, как они подошли к зданию, в котором должен находиться врач, наложивший повязку на незначительную рану одного ребенка, полученную им во время операции, как говорили репортеры. Затем, позднее, солдаты вышли наружу, и один из них провел рукой по каменной стене, зажигая спичку, которую он... поднес к трубке... поднес к трубке, чтобы разжечь ее, увидел Попов. Его удивила собственная реакция.
Он моргнул несколько раз и наклонился вперед в кресле. Камера не дала электронного увеличения этого эпизода, но солдат — или полицейский? — совершенно отчетливо курил изогнутую трубку, выпуская клубы дыма каждые несколько секунд, когда говорил со своими товарищами... не делал ничего драматичного, просто спокойно произносил обычные в таких случаях слова. Так делают люди после успешной операции, несомненно обсуждая действия друг друга, что происходило в соответствии с планом и что — нет. Это могло происходить где-нибудь в клубе или в баре, потому что профессионалы всегда говорят одинаково при таких обстоятельствах, будь то солдаты, врачи или спортсмены, после того как стресс ослабел и начался этап обсуждения. Такова характерная черта профессионалов. Попов знал это. Затем изображение исчезло, и появилось лицо какого-то американского репортера, несшего обычный вздор до начала очередной рекламной паузы, за которой последуют, сообщил ведущий, новости о тех или иных политических событиях в Вашингтоне. Попов перемотал кассету, извлек ее из видеомагнитофона и протянул руку за другой кассетой. Он вставил ее в видеомагнитофон и включил быструю перемотку ленты до конца эпизода в Берне, пропустив события штурма и ожидая, когда появится... да, вот человек закурил трубку. Попов вспомнил, что видел это с другой стороны улицы.