* * *
В зале Нью-йоркской фондовой биржи один из молодых сотрудников брокерской фирмы точно в 11.43.02 по восточному поясному времени допустил ошибку, внося в компьютер стоимость акций компании «Мерк». Цифра 23 1/8, значительно отличающаяся от текущей котировки, успела появиться на экране. Через тридцать секунд он заметил ошибку, попытался исправить ее, и на табло появилась прежняя цифра. На этот раз послышался предупредительный окрик. Он объяснил, что заело проклятую клавиатуру, отключил ее и заменил новой. Это случалось нередко. В спешке по неопрятности случалось на клавиатуру проливали кофе или другой напиток. Исправленная котировка тут же появилась на табло, и все вернулось к норме. В тот же самый момент аналогичная ошибка произошла с котировкой акций «Дженерал моторе» и кто-то в оправдание произнес те же самые слова. Ничего страшного не произошло, и мир не перевернулся. Брокеры на этом рабочем месте почти не взаимодействовали с теми, кто занимался акциями «Мерка». Ни один не имел представления, что в действительности происходит. Им всего лишь заплатили по пятьдесят тысяч долларов за совершенную ошибку, которая никак не могла повлиять на деятельность фондовой биржи. Они даже не подозревали, что не сделай они этого, еще два человека, получившие такую же сумму, проделали бы ту же операцию десять минут спустя.
Универсальные электронно-вычислительные машины «Стратус» в «Депозитари траст компани» – точнее, находящиеся в них программы – отметили первоначальные котировки, и «Пасхальное яйцо» проклюнулось.
* * *
Во Владимирском зале Большого Кремлевского дворца – традиционном месте подписания соглашений, где Райан уже однажды побывал в другое время и при совсем иных обстоятельствах, – уже были установлены телевизионные камеры и юпитеры. В двух отдельных комнатах на лица президента Соединенных Штатов и президента Российской республики уже накладывали макияж, необходимый для телевизионной трансляции, – эта процедура для российского президента наверняка была более неприятной, подумал Райан. Местные политические деятели не слишком стремились к тому, чтобы хорошо выглядеть на экранах телевизоров. Гости в большинстве своем уже сидели в зале, однако руководство обеих делегаций все еще испытывало некоторое беспокойство. Подготовка была почти завершена. Хрустальные бокалы сверкали на подносах, с бутылок шампанского уже сняли фольгу. Поступит команда – и в потолок полетят пробки.
– Знаешь, Сергей, я кое-что вспомнил. Ты так и не прислал мне грузинское шампанское, – сказал Джек, обращаясь к Головко.
– Ну что ж, теперь могу оеспечить тебя по очень сходной цене.
– Раньше мне пришлось бы сдать его – из-за существовавших законов государственной этики,
– Да, я знаю, каждый правительственный чиновник в Америке – потенциальный жулик, – заметил Головко, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться в том, что все делается как надо.
– Ты говоришь, как настоящий юрист. – Райан заметил, что старший агент Секретной службы вышел из двери и направился к своему стулу. – Роскошный зал, правда, милая? – спросил он жену.
– Цари знали, как жить, – прошептала она в ответ, и тут же ярко вспыхнули юпитеры. В Америке все телевизионные компании прервали трансляцию своих программ. Согласование по времени было не слишком удачным – между Москвой и Западным побережьем Америки разница составляла одиннадцать часов, да и сама Россия размещалась на десяти часовых поясах из-за своей необъятной протяженности с запада на восток. Однако видеть подобную церемонию хотели все.
Под аплодисменты трехсот гостей, собравшихся во Владимирском зале, появились оба президента. Роджер Дарлинг и Эдуард Грушевой встретились у стола карельской березы и тепло пожали друг другу руки, как это делают только бывшие враги. Дарлинг – в прошлом десантник, воевавший во Вьетнаме; Грушевой – бывший сапер в составе первой группы войск, введенных в Афганистан. В молодости их учили ненавидеть друг друга, и вот теперь они встретились здесь, чтобы положить конец этой ненависти. Сегодня они на несколько часов забудут о внутренних проблемах своих стран, о трудностях, с которыми приходится бороться каждый день. Сейчас им предстояло своими руками изменить судьбу мира.
Грушевой как гостеприимный хозяин пригласил Дарлинга сесть, а сам подошел к микрофону.
– Господин президент, – сказал он через переводчика, в котором вообще-то не нуждался, – мне доставляет большое удовольствие приветствовать вас здесь, в Москве. Это ваш первый визит в Россию…
Райан не прислушивался к словам Грушевого – все до единого они были известны и согласованы. Он устремил свой взгляд на черный ящик посреди стола, на одинаковом расстоянии от обоих глав государств. На нем виднелись две красные кнопки. Вниз от ящика спускался кабель. У соседней стены располагались два телевизионных монитора, а позади стола, на стене, были установлены два огромных телевизионных экрана, позволяющих всем присутствующим наблюдать за взрывами. На обоих экранах виднелись похожие пусковые шахты.
* * *
– Надо же до такого додуматься, – проворчал американский майор саперных войск. Тут, в Северной Дакоте, в двадцати милях от Майнота, он только что присоединил последний провод. – Все в порядке, цепь под током. – Всего лишь один переключатель предохранял заряд от взрыва, и он не снимал с него руки. Майор уже лично все проверил. Место было оцеплено ротой военной полиции, потому что члены экологического общества «Друзья земли», протестовавшие против взрыва, угрожали пробраться к самой шахте, и, как бы ни хотелось взорвать этих недоносков, если им это удастся, ему придется демонтировать цепь. Какому идиоту приходит в голову протестовать против такого события? – подумал майор. Он уже напрасно потратил целый час, пытаясь объяснить своему коллеге из России создавшуюся ситуацию.
– Здесь все так походит на наши степи, – произнес русский, дрожа на ледяном ветру. Оба офицера не отрывали взглядов от экрана маленького телевизора в ожидании команды.
– Жаль, что рядом с нами нет политиков, они так любят сотрясать воздух. Может, тогда стало бы потеплее. – Майор убрал Замерзшую руку с переключателя. Почему они тянут?
Русский офицер был достаточно хорошо знаком с американскими идиомами, чтобы оценить шутку и засмеяться. Он сунул руку под свою просторную альпаковую куртку и нащупал подарок, которым собирался удивить американца.
* * *
– Господин президент, гостеприимство, оказанное нам в этом великом городе, является убедительным доказательством того, что между двумя нашими народами должна, может и будет существовать дружба. Она должна быть настолько прочной, насколько острой была прежняя неприязнь, и пусть она будет обращена на пользу человечества. Сегодня мы говорим «нет» войне, – закончил Дарлинг под дружные аплодисменты и повернулся к Грушевому, чтобы снова пожать ему руку. Оба президента сели. Как ни странно, но теперь им придется ждать распоряжений американского режиссера, о чем-то быстро говорившего в микрофон.
– А сейчас, – послышалось по всем телевизионным каналам на двух языках, – просим зрителей повернуться к экранам своих телевизоров…