Трудно разобрать звуки при дожде. Отдаленное громыхание, глухое и слабое, не стихало. Наоборот, шум усиливался. Келли поднял голову, отложил в сторону бинокль, повернулся и прислушался, приоткрыв рот, стараясь понять источник шума. Автомобильные двигатели.
Грузовики. Ну и что? Рядом проходит автодорога — впрочем, нет, шоссе слишком далеко.., и в другой стороне.
Может быть, грузовик с припасами, везет продукты и почту. Нет, это не один грузовик. Несколько.
Келли поднялся на самую вершину холма, оперся плечом о дерево и посмотрел вниз, туда, где грунтовая дорога, ведущая к лагерю, соединялась с шоссе, проложенным вдоль берега реки. Какое-то движение. Он поднес к глазам бинокль.
Грузовик.., один.., еще один.., три.., четыре... О, Господи! Они ехали с включенными фарами. Свет падал на дорогу из оставленных щелочек — остальная часть фар была закрашена черной краской. Это означало, что грузовики принадлежат армии. Свет фар второго грузовика осветил кузов первого — ряды солдат на скамейках. Подкрепление.
Подожди, мальчик Джонни, не паникуй. Выжди.., может быть... Грузовики объехали вокруг подножия холма Змеи. Охранник на одной из вышек что-то крикнул. Его окрик был подхвачен остальными. В офицерском общежитии вспыхнул свет. Кто-то вышел на плац, наверно, майор, не успевший одеться, громко о чем-то спросил.
Первый грузовик остановился у ворот лагеря. Из кабины спустился офицер и потребовал, чтобы ворота немедленно открыли. Следом остановился второй грузовик. Из кузова посыпались солдаты. Келли начал считать.., десять.., двадцать.., тридцать.., еще больше.., но дело было не в количестве солдат. Дело было в том, за что они взялись.
Он заставил себя отвести бинокль. Неужели и тут судьба повернулась против него? Но судьба не проявляла интереса к его жизни. Ни в прошлом, ни сейчас. Келли знал, что несет ответственность за нечто гораздо большее. Он протянул руку к приемопередатчику и включил его:
— Сверчок, это Змея, прием. Молчание.
— Сверчок, это Змея, прием.
— Что случилось? — спросил Подулски. Максуэлл поднес к губам микрофон:
— Змея, это Главный Сверчок, передавайте донесение, прием.
— Отмена-отмена-отмена. Подтвердите прием, — услышали они.
* * *
— Змея, повтори донесение. Змея, повтори.
— Отмените операцию, — произнес Келли слишком громко, не думая о собственной безопасности. — Отмените операцию. Немедленно. Сообщите, как поняли.
На ответ потребовалось несколько секунд:
— Мы поняли приказ отменить операцию. Приказ принят. Операция отменяется. Будьте наготове.
— Понял. Остаюсь наготове.
* * *
— Что случилось? — спросил майор Вин.
— Нами получены сведения, что американцы могут попытаться освободить военнопленных, которые содержатся в этом лагере, — ответил капитан, оглядываясь на своих солдат. Они уже быстро и согласованно развернулись, половина их направилась к расположенным поблизости деревьям, вторая половина заняла места по периметру лагеря с внутренней стороны и сразу начала окапываться. — Товарищ майор, мне приказано взять на себя оборону лагеря до прибытия более крупных подкреплений. Вам надлежит немедленно доставить в Ханой своего русского гостя для обеспечения его безопасности.
— Но...
— Это приказ лично генерала Гиапа, товарищ майор. Эти слова положили конец обсуждению. Майор Вин отправился к себе, чтобы одеться. Его сержант пошел будить шофера.
* * *
Келли оставалось одно — наблюдать за происходящим. В прибывшем отряде было не меньше сорока пяти солдат, а может, и больше. Трудно пересчитать людей, когда они непрерывно двигаются. Пулеметные расчеты копали гнезда для установки пулеметов. Патрули прочесывали джунгли. Это было прямой угрозой для него, но Келли, несмотря на все, решил выждать. Он хотел убедиться, что поступил правильно, отменив штурм лагеря, что не поддался панике, что не стал трусом.
Двадцать пять отлично подготовленных солдат против пятидесяти, принимая во внимание элемент неожиданности и действия по тщательно разработанному плану, — осуществимо. Двадцать пять против сотни, готовых к обороне, когда элемент неожиданности утрачен.., безнадежно. Да, он поступил правильно. Бессмысленно увеличивать список убитых, ведущийся в Вашингтоне, еще на двадцать пять человек. Его совесть не позволит ему совершить подобную ошибку.
* * *
— Вертолеты возвращаются, сэр, с той же стороны, куда и улетели; — доложил оператор помощнику капитана крейсера.
— Слишком быстро, — отозвался помощник.
— Черт побери, Голландец! Как ты...
— Операция отменена, Каз, — произнес Максуэлл, глядя на стол с разостланной на нем картой.
— Но почему?
— Потому что так распорядился мистер Кларк, — ответил Риттер. — Он — наши глаза. Только он имеет право дать команду на проведение операции или ее отмену. Вы должны понимать это, адмирал. Но у нас там все еще остался наш человек, джентльмены. Давайте не будем забывать об этом.
— У нас там осталось двадцать человек.
— Это верно, сэр, но только один из них вернется сегодня на корабль. — И то, если нам повезет, подумал Риттер.
Максуэлл посмотрел на капитана Фрэнкса. — Направьте корабль к берегу, капитан. С максимальной скоростью.
— Слушаюсь, сэр.
* * *
— Едем в Ханой? Почему?
— Таков приказ. — Майор Вин поднял взгляд от доставленного капитаном распоряжения. — Значит, американцы захотели прилететь сюда, а? Надеюсь, они так и сделают. Это станет для них новым Сонг-Таем!
Мысль относительно участия в обороне не вызвала у полковника Гришанова особого энтузиазма, а поездка в Ханой, даже неожиданная, одновременно означала посещение посольства.
— Сейчас соберу вещи, майор.
— Только поторопитесь! — резко бросил маленький вьетнамский офицер, пытаясь понять, не является ли вызов в Ханой поводом для наказания за какой-то проступок.
Да, все могло быть гораздо хуже. Гришанов собрал свои заметки и уложил их в рюкзак. Здесь все, что ему удалось собрать, все, что майор Вин вернул ему. Полковник оставит полученные материалы у генерала Рокоссовского, а после того как они будут в безопасности, у официального представителя СССР, Гришанов постарается доказать, что американцам нужно сохранить жизнь. Нет худа без добра, подумал он, вспомнив поговорку.
Он услышал их шаги. Еще далеко, двигаются без особого умения, очень устали, но продолжают двигаться к вершине холма.
— Сверчок, это Змея, прием.
— Слышим тебя. Змея.
— Я ухожу. По склону моего холма движутся люди, приближаются к вершине. Направляюсь на запад. Можете прислать за мной вертолет?