– И наш Господь Бог сказал: «Иди и не греши больше». Мистер Пиккет, в этой фразе заключено все Евангелие. Бог пришёл, чтобы простить наши грехи. Бог уже простил вас.

Наконец их глаза встретились.

– Спасибо, пастор. Благослови вас Бог, сэр.

– И Господь благословит вас тоже. – Исайя смотрел вслед мужчине, идущему к своему пикапу, думая о том, сумел ли он сейчас спасти его душу. Если сумел, то Скип будет доволен своим чернокожим другом, которого он никогда не встречал.

Глава 32 Столкновение коалиций

Путь от аэропорта до Ватикана был длинным, и каждый ярд этого пути телекамеры сопровождали скоростной кортеж автомобилей, пока наконец они не въехали на Пьяцца Сан Пиетро, площадь Святого Петра. Там их уже ждал взвод швейцарских гвардейцев, одетых в пурпурно-золотые мундиры, спроектированные Микеланджело.

Несколько гвардейцев извлекли из катафалка гроб с телом князя церкви, принявшего мученическую смерть далеко отсюда, и внесли его через высокие бронзовые двери внутрь огромного кафедрального собора, где на следующий день сам Папа Римский прочтёт заупокойную мессу.

Но было ещё одно событие, которое ухудшило ситуацию. «ЗОРГЕ» прислал донесение этим утром, и оно прибыло в Белый дом с опозданием лишь потому, что Мэри Патриция Фоули хотела полностью удостовериться, что перевод сделан точно.

Кроме президента, в Овальном кабинете находились Бен Гудли, Арни ван Дамм и вице-президент.

– Итак? – спросил их Райан.

– Гребаные ублюдки, – первым выразил своё мнение Робби. – Если они действительно так думают, мы не должны продавать им даже дерьмо в бумажном пакете. – Даже в баре «Топ Ган», после длинной ночи крепких коктейлей, морские лётчики не употребляют подобные выражения.

– Это бессердечно, – согласился Бен Гудли.

– Мне кажется, что совесть не является товаром, принадлежащим их политическим руководителям, – сказал ван Дамм, сделав мнение группы единодушным.

– Как бы реагировал твой отец на подобную информацию, Робби? – спросил Райан.

– Его первоначальная реакция была бы такой же, как и моя, – сбросить на них ядерную бомбу. Затем он вспомнит, что происходит на настоящей войне, и немного успокоится. Джек, нам нужно наказать их.

Райан кивнул.

– О'кей, но если мы прекратим торговые отношения с КНР, первыми пострадают несчастные работяги на их фабриках, разве не так?

– Это верно, Джек, но кто держит их в заложниках, хорошие парни или плохие парни? Кто-нибудь обязательно повторит твои слова, и если опасение причинить вред простому народу лишает нас возможности предпринять какие-нибудь действия, ты только контролируешь ситуацию, при которой они никогда не будут жить лучше. Таким образом, ты не можешь позволить себе ограничивать из-за этого свои действия, – заключил «Томкэт», – или ты сам станешь заложником.

Затем зазвонил телефон. Райан встал, недовольный тем, что его прервали.

– На проводе Государственный секретарь Адлер, господин президент. Он говорит, это очень важно.

Джек наклонился через стол и нажал на мигающую клавишу.

– Слушаю тебя, Скотт.

– Я получил донесение. В нем нет ничего неожиданного, и люди обычно говорят во время секретного совещания совсем не так, как за пределами кабинета, понимаешь.

– Приятно слышать это, Скотт, а если они будут совещаться о том, чтобы отправить несколько тысяч евреев поездом на экскурсию в Освенцим, это тоже будет смешным, а?

– Джек, я еврей, не забывай этого.

Райан глубоко вздохнул и нажал на соседнюю клавишу.

– О'кей, Скотт, я переключил тебя на громкую связь. Говори, – приказал президент Соединённых Штатов.

– Так эти ублюдки говорят между собой. Да, они высокомерны, но мы уже знаем это. Послушай, Джек, если бы правительства других стран знали, как и о чём мы разговариваем внутри Белого дома, у нас было бы намного меньше союзников и куда больше войн. Иногда разведывательная информация бывает слишком хорошей.

«Скотт действительно отличный Государственный секретарь, – подумал Райан. – Его работа заключается в том, чтобы искать простые и безопасные методы решения проблем, и он стремится к этому напряжённо и страстно».

– О'кей, твои предложения?

– Я поручу Карлу Хитчу обратиться к ним с нотой. Мы потребуем немедленного извинения за это трагическое происшествие и за разгон демонстрации.

– А если они скажут, чтобы мы засунули эту ноту себе в задницу?

– Тогда мы отзовём Ратледжа и Хитча для консультаций и дадим китайским правителям возможность подумать.

– Нота, Скотт?

– Да, господин президент.

– Напиши её на листе асбеста и подпиши кровью, – холодно сказал Джек.

– Хорошо, сэр, – согласился Государственный секретарь, и связь прервалась.

* * *

В Москве было намного позже, когда Павел Ефремов и Олег Провалов вошли в кабинет директора Службы внешней разведки.

– Извините, что не мог принять вас раньше, – сказал Сергей Головко. – У нас возникло много проблем – отношения с китайцами, а теперь эта стрельба в Пекине. – Он относился к происшествию как любой другой человек в мире.

– Тогда у вас сейчас возникнет ещё одна проблема с китайцами, товарищ директор.

– Да?

Ефремов передал ему расшифрованное донесение Суворова/Конева. Головко взял лист бумаги, поблагодарил майора со свойственной ему вежливостью, опустился в кресло и начал читать. Меньше чем через пять секунд его глаза расширились от удивления.

– Но это невозможно, – прошептал он.

– Может быть, но трудно найти другое объяснение.

– Значит, это я был целью покушения?

– Создаётся такое впечатление, – ответил Провалов.

– Но почему?

– Это нам неизвестно, – сказал Ефремов, – и вряд ли это знает кто-нибудь в Москве. Если приказ был отдан через сотрудника китайской разведывательной службы, значит, он исходил из Пекина, и человек, передавший этот приказ, тоже не знает, чем он вызван. Более того, операция была подготовлена таким образом, что китайцы могут отвергнуть своё участие в ней, поскольку мы не можем даже доказать, что этот человек служит в разведке, а не является внештатным помощником, или, как говорят американцы, «стрингером». Более того, этот человек был опознан американцем, – закончил офицер ФСБ.

Головко посмотрел на гостей.

– Как это произошло, черт побери?

– Сотрудника китайской разведывательной службы вряд ли обеспокоило бы присутствие американца, тогда как в любом русском он мог бы заподозрить сотрудника российской контрразведки, – объяснил Провалов. – Майк Райли был в Москве и предложил нам свою помощь. А теперь у меня возник вопрос.