– Ах да, убийство ракетой из гранатомёта?
– Совершенно верно.
– Полагаю, это и есть ваш преступник.
– Да, убийца.
– Гораздо хуже, чем просто убийца, – сказал Чавез, вступая в разговор.
– Нет ничего хуже, чем убийство, – ответил Провалов, как и надлежало капитану милиции.
Чавез смотрел на вещи более практично.
– Может быть. Это зависит от того, понадобится ли вам бухгалтер для подсчёта мёртвых тел.
– Итак, Кларк, что вы думаете о нашей операции? – спросил Кириллин, стремясь получить одобрение американца.
– Она проведена идеально. Это была простая операция, но осуществлённая без ошибок. Ваши парни многому научились, Юрий. Они быстро овладевают нужными навыками и работают напряжённо. Они готовы заняться обучением ваших людей, занимающихся специальными операциями.
– Да, я взял бы любого из них на задание, – согласился Динг. Кириллин просиял при этой новости, хотя в ней не было ничего удивительного.
– Они арестовали его, – сообщил Райану Мюррей. – Наш друг Кларк присутствовал при этом. Чертовски благородно со стороны русских.
– Просто хотят быть нашими союзниками, а «Радуга» – часть НАТО. Ты считаешь, что этот тип все расскажет?
– Скорее всего будет петь, как канарейка, – предсказал директор ФБР. – Правило Миранды так и не добралось до России, Джек, а техника их допроса немного жёстче нашей. Как бы то ни было, они могут передать информацию о поимке китайского агента по телевидению, пробудить ненависть народа. Итак, босс, эта война начнётся или её удастся остановить?
– Мы пытаемся остановить её, Дэн, но…
– Да, я понимаю, – сказал Мюррей. – Иногда главы правительств ведут себя, как уличные бандиты. Только у них пистолеты побольше.
«У этой банды есть термоядерные бомбы», – подумал Джек. О таких вещах не принято говорить сразу после завтрака. Мюррей положил трубку, и Райан посмотрел на часы. Пора. Он нажал кнопку интеркома:
– Эллен, вы не могли бы зайти ко мне?
На это потребовались обычные пять секунд.
– Да, господин президент.
– Мне нужно одну, и пора звонить в Пекин.
– Да, сэр. – Она передала Райану сигарету «Виргиния слимс» и вернулась в приёмную.
Райан увидел, как зажёгся огонёк на телефоне, и закурил сигарету. Его обращение к премьер-министру Ху было хорошо отработано, поскольку он знал, что у китайского лидера рядом находится хороший переводчик. Он также знал, что Ху будет все ещё в своём кабинете. В течение последних нескольких дней он работал до позднего вечера – было нетрудно догадаться, по какой причине. Таким образом, пройдёт меньше тридцати секунд, телефон китайского премьера зазвонит, затем Эллен Самтер будет говорить с оператором на другом конце канала – у китайцев круглые сутки работали телефонистки на коммутаторе вместо секретарей, как в Белом доме, – и звонок достигнет премьера. Так что ещё тридцать секунд, и затем Джек постарается объяснить ситуацию Ху: давайте пересмотрим это дело, приятель, иначе случится что-то нехорошее. Плохое для вашей страны. Плохое для нашей.
Наверно, для вашей это будет хуже. Микки Мур обещал что-то под названием гипервойны, и это будут по-настоящему плохие новости для кого-то не готового к этому. Огонёк на телефоне продолжал гореть, но Эллен не говорила, что канал связи готов… почему? Ху все ещё у себя в кабинете. Предполагалось, что посольство США в Пекине будет следить за ним. Райан был уверен, что они знают свою работу. Это было так же просто, как поставить сотрудника посольства – наверно, офицера ЦРУ – на улице с сотовым телефоном и поручить ему следить за освещёнными окнами кабинета. Затем он доложит в посольство, у которого линия связи с Туманной долиной, в которой много открытых каналов связи с Белым домом. Но вдруг огонёк на телефоне погас, и раздался голос в интеркоме:
– Господин президент, они говорят, что его нет у себя в кабинете, – сказала миссис Самтер.
– Вот как? – Райан глубоко затянулся. – Свяжитесь с Государственным департаментом, пусть они подтвердят, где он находится.
– Сейчас, господин президент. – Сорок секунд тишины. – Господин президент, посольство говорит, что, насколько им известно, он у себя в кабинете.
– А его люди говорят…
– Они говорят, что его нет, сэр.
– Когда он вернётся?
– Я спросила. Мне ответили, что не знают.
– Проклятье, – выдохнул Райан. – Соедините меня с Государственным секретарём Адлером.
– Слушаю, Джек, – ответил Государственный секретарь через несколько секунд.
– Он уклоняется от разговора со мной, Скотт.
– Ху?
– Да.
– Ничего удивительного. Они – китайское Политбюро – не доверяют ему говорить с тобой без письменного текста.
«Точно как у нас», – подумал Райан со смесью ярости и юмора.
– О'кей, что это означает, Скотт?
– Ничего хорошего, Джек, – ответил Адлер. – Ничего хорошего.
– Так что нам делать теперь?
– С дипломатической точки зрения, мы не можем ничего предпринять. Мы послали китайцам жёсткую ноту, и они не ответили на неё. Наша позиция по отношению к ним и русской ситуации яснее некуда. Они знают, о чём мы думаем. Если они не хотят говорить с нами, это значит, что наша точка зрения их больше не интересует.
– Проклятье.
– Совершенно верно, – согласился Государственный секретарь.
– Значит, по твоему мнению, мы не можем остановить их.
– Да.
– Я перезвоню тебе. – Райан перешёл на другой канал и вызвал министра обороны.
– Слушаю, – ответил Тони Бретано.
– Похоже, это всё-таки произойдёт, – сказал ему Райан.
– О'кей, я оповещу всех главнокомандующих.
В течение нескольких минут телеграммы с кодом «Молния» были посланы каждому главнокомандующему независимых родов войск. Их было много, но в данный момент самым важным был главнокомандующий Тихоокеанским театром адмирал Барт Манкузо в Перл-Харбор. Было чуть больше трех ночи, когда STU, стоящий рядом с его кроватью, начал пищать.
– Адмирал Манкузо слушает, – сказал он, проснувшись больше чем наполовину.
– Сэр, докладывает дежурный офицер. Мы получили предупреждение о войне из Вашингтона. Китай.
«Ожидается начало военных действий между КНР и Российской Федерацией в течение ближайших двадцати четырех часов. Приказываю принять все меры, необходимые для обеспечения безопасности ваших соединений».