Тем временем его войска продвигались по древней железной дороге, но это было ничуть не лучше, чем широкая дорога, усыпанная гравием. Его потенциальным беспокойством оставалось горючее, но двести десятитонных автозаправщиков доставляли достаточное количество горючего от трубопровода, который военные инженеры продвигали вперёд со скоростью сорок километров в сутки от последней станции железной дороги на берегу Амура. Говоря по правде, это был самый впечатляющий подвиг за все время войны. Позади армии Пенга инженеры прокладывали трубопровод, затем покрывали его метровым слоем земли для маскировки. Правда, они не могли скрыть насосные станции, но приготовили большое количество запасных частей для ремонта станций, если противник выведет их из строя.
Нет, единственное, что беспокоило Пенга, это местонахождение русской армии.
Дилемма заключалась в следующем: или его разведка не смогла добыть надёжные сведения и в сфере интересов генерала Пенга не было русских войск, или разведывательная информация была точной и русские просто отступали от его армии, лишая китайцев шанса вступить с ними в бой и уничтожить. Но с каких это пор русские отказывались защищать свою землю? Это никак не соответствовало репутации генерала Бондаренко. Китайские солдаты, несомненно, встали бы стеной на защиту родины. Какая-то бессмыслица, тяжело вздохнул Пенг. Впрочем, события во время войны часто развивались таким образом, напомнил он себе. В настоящий момент он даже немного опережал план, и его первая стратегическая цель – золотая шахта – находилась всего в трех днях от передового разведывательного подразделения. Генерал Пенг ещё ни разу не видел золотую шахту.
* * *
– Разрази меня гром! – воскликнул Пётр Петрович. – Это моя земля. Никакой китаеза не сможет прогнать меня с неё!
– Они всего в трех или четырех днях от вас.
– Ну и что? Я прожил здесь больше пятидесяти лет. И теперь не уйду отсюда! – Голос старика был вызывающим. Директор горнодобывающей компании лично приехал сюда, чтобы увезти его в безопасное место, и ожидал, что он согласится уехать без особого сопротивления. Но, видимо, неправильно оценил характер старого охотника.
– Пётр Петрович, мы не можем оставить вас здесь. Шахта является их главной целью, именно её они хотят отнять у нас.
– Тогда я буду защищаться и не отдам шахту врагу! – огрызнулся Гоголь. – Я убивал немцев, убивал медведей, убивал волков. А теперь буду убивать китайцев. Я старый мужик, а не старая баба, товарищ директор!
– Вы будете сражаться с вражескими солдатами?
– А почему нет? – спросил Гоголь. – Это моя земля. Я знаю здесь все. Я знаю, где скрываться, и знаю, как стрелять. Мне и раньше приходилось убивать вражеских солдат. – Он показал на стену. Старая боевая винтовка висела на стене, и директор видел множество зарубок на прикладе – каждая зарубка означала убитого немецкого солдата. – Я охотился за волками и медведями. Теперь буду охотиться за людьми.
– Вы слишком стары, чтобы быть солдатом. Это работа для молодых людей.
– Не нужно быть атлетом, чтобы нажать на спусковой крючок, товарищ директор, и никто не знает эти леса лучше меня. – Словно подчёркивая эти слова, Гоголь встал и снял со стены свою снайперскую винтовку, с которой воевал во время Великой Отечественной войны, оставив новую австрийскую винтовку на месте. Смысл его жеста был очевиден. Старик воевал с этой винтовкой в руках во время войны, и был готов воевать снова. На стене все ещё висело несколько позолоченных волчьих шкур, и у каждой в голове виднелось одно отверстие. Он коснулся одной из шкур, затем посмотрел на своих гостей. – Я русский. Я буду защищать свою землю.
Директор решил, что передаст ответственность за старика военным. Может быть, им удастся убедить его. Что касается его самого, он не имел особого желания помогать китайской армии и потому вышел из хижины. Когда дверь закрылась за ним, Пётр Петрович Гоголь открыл бутылку водки и сделал глоток, зажмурившись от удовольствия. Затем он почистил винтовку и начал думать о давно ушедших временах.
* * *
Железнодорожный терминал был отлично спроектирован для этой цели, решил полковник Уэлш. Может быть, русские инженеры делали свою работу грубо, но результатом стал терминал, который легко справится с задачей, для которой его построили. Присмотревшись, полковник увидел, что он выглядит гораздо лучше, чем кажется с первого взгляда. Поезда совершали разворот на том, что американские и европейские инженеры называют поворотным треугольником. Это давало им возможность подавать вагоны к одной из десяти разгрузочных рамп, и русские делали это искусно и уверенно. Большой электрический локомотив ВЛ80Т медленно подъехал к месту разгрузки задним ходом, а кондукторы на последних вагонах держали руки на клапанах воздушных тормозов и включили тормоза, когда состав достиг рампы.
Как только поезд остановился, солдаты высыпали из пассажирских вагонов и побежали к своим машинам, чтобы завести их и спуститься с платформ на бетонные рампы. Потребовалось всего тридцать минут на разгрузку одного состава. Это произвело впечатление на полковника Уэлша, который возил свою семью в Мир Диснея на автопоезде, и процедура разгрузки в Сэнфорде, Флорида, занимала полтора часа. Затем поезда не ждали ни минуты. Большие электрические локомотивы сразу подошли к поездам для того, чтобы начать обратный путь на запад за очередным грузом в десять тысяч тонн. Несомненно, русские умели делать все быстро, когда это требовалось.
– Полковник? – Уэлш повернулся и увидел русского майора, щеголевато поднёсшего руку к фуражке.
– Да?
– Первый поезд с вашим личным составом прибывает через четыре часа двадцать минут. Мы проводим их к южному сборному пункту. Там есть горючее, если оно им понадобится, и затем наши гиды направят их на восток.
– Очень хорошо.
– До этого времени, если вы голодны, в здании станции есть столовая.
– Спасибо. Пока у нас все в порядке. – Уэлш подошёл к месту, где была установлена его спутниковая рация, и передал полученную информацию генералу Диггзу.
* * *
Полковник Бронко Уинтерс имел теперь семь красных звёзд, нарисованных на боковой панели его F-15C, а также четыре флага бывшей Объединённой Исламской Республики. Он мог бы дать указание нарисовать также листья марихуаны или коки, но эта часть его жизни осталась в далёком прошлом [84] , и воспоминание об этих сбитых самолётах было чернее, чем кожа его дяди Эрни, все ещё живущего в Гарлеме. Так что теперь он был двойным асом, и в составе ВВС не было много двойных асов, продолжавших летать, в течение очень длительного времени. Он повёл своё звено к тому месту, которое они привыкли называть Кабаньей Станцией, на западном краю наступающей китайской армии.
Это была станция Орлов. В настоящее время в Сибири находилось больше сотни истребителей F-16, но эти самолёты были предназначены главным образом для атак с воздуха на землю. Так что истребительная часть операции была его делом, пока пилоты шестнадцатых ворчали о том, что их считают гражданами второго сорта. Впрочем, они действительно были гражданами второго сорта, насколько понимал полковник Уинтерс. Несчастные маленькие одномоторные простаки.