Как только его рука нашла её трусики, она прогнулась, оторвав спину от постели. Он сел и стащил их вниз, позволив её ноге отбросить их ещё дальше, и красно-оранжевые трусики полетели по воздуху, и затем…
– Минг! – воскликнул он с лукавым обвинением в голосе.
– Я слышала, что мужчинам это нравится, – хихикнула она.
– Действительно, это нечто другое, – ответил Номури, пробегая пальцами по коже, ещё более гладкой, чем на остальном теле. – Ты сделала это на работе?
Послышался взрыв озорного смеха:
– Нет, глупый! Этим утром у себя в квартире! В моей ванной, моей собственной бритвой!
– Просто хотел проверить, – успокоил её офицер ЦРУ. Черт побери, разве это не означает чего-то? Затем её рука опустилась и занялась тем же, что он делал с нею.
– Ты непохож на Фанга, – игриво прошептала она.
– Неужели? Чем я отличаюсь?
– Мне кажется, что худшее оскорбление, которое женщина может нанести мужчине, это задать вопрос: «Ты уже внутри?» Однажды одна из наших секретарш задала такой вопрос Фангу. Он избил её. На следующее утро она пришла на работу с синяками на лице – он заставил её выйти на работу, – а на следующий вечер… понимаешь, он взял в постель меня, – призналась она, не стыдясь, а смущаясь. – Ему хотелось доказать, что он все ещё мужчина. Но я понимала, что говорить это нельзя. Теперь все мы понимаем это.
– А мне ты скажешь это? – спросил Номури с улыбкой и новым поцелуем.
– Нет, что ты! У тебя колбаска, а не стручок фасоли! – с энтузиазмом воскликнула Минг.
Это не было самым изысканным комплиментом, когда-либо произнесённым по адресу его мужского органа, но сейчас этого достаточно, подумал Номури.
– Ты не думаешь, что пора колбаску отправить домой?
– Да, конечно!
Когда он перекатился на неё, то увидел под собой два объекта. Одним была девушка – вернее, молодая женщина с нормальными женскими желаниями, которые он сейчас удовлетворит. Другим – потенциальный агент, обладающий доступом к ценной политической информации, о которой опытный оперативник может только мечтать. Но он ещё не был опытным оперативником. Номури оставался зелёным офицером, и потому не знал, что является невозможным. Ему придётся заботиться о своём потенциальном агенте, потому что, если ему удастся успешно завербовать её, жизнь Минг окажется в самой серьёзной опасности… он думал о том, что произойдёт, как изменится её лицо, когда пуля войдёт в мозг… нет, это слишком страшно. Сделав усилие, Номури отбросил эту мысль и скользнул внутрь девушки. Раз уж ему необходимо завербовать её, нужно выполнить свои обязанности как можно лучше. А если это вдобавок сделает его счастливым, ну что ж, такова дополнительная награда.
* * *
– Я подумаю об этом, – пообещал президент Соединённых Штатов, провожая министра внутренних дел к двери, выходящей в коридор, слева от камина. Извини, приятель, но на все это у нас нет денег. Его министр внутренних дел не был плохим человеком, но его, по-видимому, захватила трясина департаментской бюрократии, что являлось, наверно, самой страшной опасностью для чиновника, работающего в Вашингтоне. Райан опустился в кресло и начал читать документы, оставленные ему министром внутренних дел. Разумеется, он не сможет прочитать их до конца. В более или менее свободный день он перелистает и просмотрит краткое содержание, приготовленное для президента, а все остальное отправится к какому-нибудь младшему сотруднику администрации, который прочитает все документы и подготовит проект доклада для президента – по сути дела, это будет ещё одно краткое содержание, и на основании этого проекта, отпечатанного младшим сотрудником примерно двадцати восьми лет от роду, будет сформулирована политическая линия американского правительства.
«Это безумие! – сердито подумал Райан. – Считается, что это он глава исполнительной власти в стране. Только он должен формулировать политику Соединённых Штатов. Но время президента слишком ценное. Настолько ценное, что другие люди сохраняют это время для президента – а в действительности эти другие люди отбирают это время у него, ведь именно они, в конце концов, принимают решение, что увидит президент и что пройдёт мимо него». Иногда это беспокоило его, потому что ему приходилось подчиняться той информации, которая поступала к нему на стол, и, таким образом, принимать на её основании решение о том, что думает общество по различным вопросам текущего дня.
Итак, Джек, ты тоже попал в лапы своей бюрократии?Это трудно понять, трудно в этом признаться и ещё труднее изменить создавшуюся ситуацию, если такая ситуация действительно существует.
«Может быть, именно поэтому Арни любит вытаскивать меня из этого здания и привозить туда, где живут обычные люди», – понял Джек.
Ещё более трудная проблема заключалась в том, что Райан был экспертом по национальной безопасности и международной политике. Здесь он чувствовал себя наиболее компетентным. А вот во внутренней политике он казался себе неуверенным и тупым. Отчасти это объяснялось его крупным состоянием. Ему никогда не приходилось беспокоиться о стоимости буханки хлеба или литра молока – и тем более в Белом доме, где он не видел молоко в литровом контейнере. Здесь он видел молоко в охлаждённом стакане на серебряном подносе в руках стюарда из числа матросов, который приносил его прямо к нему, пока он сидел в удобном кресле. В стране были люди, которые беспокоились о таких вещах или, по крайней мере, о стоимости обучения маленького Джимми в колледже, и Райан, как президент, должен проявлять заботу об их беспокойстве. Он должен стараться поддерживать экономику в сбалансированном состоянии, для того чтобы люди могли достаточно зарабатывать, ездить в Диснейленд летом, смотреть матчи по футболу осенью, а также давать себе волю накануне Рождества, покупая массу подарков и укладывая их под ёлкой.
Но каким образом, черт побери, может он осуществить это? Райан вспомнил стенания, которые приписывали римскому императору Цезарю Августу. Узнав о том, что его объявили богом, в его честь возводят храмы и приносят жертвы перед его статуями в этих храмах, Август сердито воскликнул: «Когда кто-то молится мне, прося об излечении своего козла, как мне следует поступить?» Основной вопрос заключался в том, до какой степени политика правительства действительно должна иметь отношение к реальной жизни страны? Такой вопрос редко задавали в Вашингтоне даже консерваторы, которые презирали правительство по идеологическим причинам, а также отрицательно относились ко всему, что оно делало в связи с проблемами внутренней жизни нации. Одновременно они все время размахивали американским флагом и требовали, чтобы правительство бряцало оружием за океаном – Райан никогда не задумывался над их истинными мотивами. Возможно, они делали это для того, чтобы отличаться от либералов, которые боятся демонстрации силы, как вампиры боятся вида креста, но, как и подобает вампирам, любят требовать от правительства, насколько это было в их силах, чтобы оно проникало в жизнь каждого гражданина и сосало его кровь. По сути дела, они настаивали на постоянном увеличении налогообложения, для того чтобы платить за всё, что они требовали от правительства.