— Капитан третьего ранга, познакомьтесь — это доктор Джонс.
— Неужели тот самый Джоунси, о котором вы столько рассказывали, сэр? — Клаггетт пожал руку гражданскому специалисту.
— Все эти рассказы не таят в себе и зерна правды, — заметил Джонс.
Когда Клаггетт увидел выражение лиц обоих сидящих в кабинете, улыбка исчезла с его физиономии.
— Садитесь, — сказал Манкузо. — По мнению Рона, во время вашего последнего патрулирования за ракетоносцем следили.
— Чепуха, — ответил капитан третьего ранга. — Извините, сэр.
— Вы слишком самоуверенны, — покачал головой Джонс.
— «Мэн» — наша лучшая субмарина, доктор Джонс. Она вроде черной дыры в воде. Мы не издаем никакого шума — наоборот, втягиваем шумы из окружающей нас среды.
— Вы отлично знакомы с рекламными проспектами, капитан третьего ранга. Не возражаете, если теперь мы перейдем к делу? — Рон открыл замок своего кейса и извлек из него толстую пачку компьютерных распечаток. — Как раз в самой середине вашего боевого дежурства.
— А, это когда мы подкрались к «Омахе».
— Нет, я имею в виду нечто другое. «Омаха» была впереди вас. — Доктор Джонс нашел нужную страницу.
— Я все еще не могу в это поверить, но готов посмотреть на доказательства.
Листы распечатки фактически представляли собой графическую репродукцию двух гидролокационных «водопадных» дисплеев. На них указывается время, а также курс подлодки, ее глубина и прочие характеристики. Отдельно приводятся данные об окружающей среде, главным образом температуре воды.
— Вам приходилось нелегко при таком количестве посторонних шумов. — Джонс указал на пометки, сделанные на листах распечатки. — Четырнадцать рыболовных траулеров, полдюжины глубоко сидящих торговых судов и — смотрите — масса китов-горбачей, увлеченно пожирающих криль. Таким образом, ваш гидролокационный пост был под большой нагрузкой, может быть, слишком большой. Да и слой температурного скачка там ярко выражен.
— Да, это верно, — согласился Клаггетт.
— А это что? — Джонс показал на скачок шума на распечатке.
— Видите ли, мы висели на хвосте «Омахи», и капитан решил пнуть их в задницу, послав в них столб воды из торпедного аппарата.
— Вот как? — удивился Джонс. — Ну что ж, это объясняет реакцию «Омахи». Думаю, они сменили белье — от такой неожиданности это было необходимо — и направились к северу. Между прочим, со мной такая шутка не прошла бы.
— Вы так считаете?
— Да, — кивнул Джонс. — Я всегда обращал особое внимание на то, что происходит у меня за кормой. Не забывайте, капитан третьего ранга, я плавал на ракетоносцах «Огайо». Обнаружить можно кого угодно. Дело не в классе подлодки. А теперь взгляните сюда.
Распечатка представляла собой беспорядочный разброс точек. Большей частью там не было ничего, кроме случайных шумов, — словно армия муравьев часами ходила по страницам. Как и при всех по-настоящему случайных событиях, на странице виднелись отклонения от нормы, места, где по той или иной причине муравьи не бродили совсем или же собирались в огромном количестве и потом расползались в разные стороны.
— Посмотрите на линию этого пеленга, — произнес Джонс. — Подобный рисунок появляется восемь раз — и только в тех случаях, когда слой термоклина становится более тонким.
— Вы говорите — восемь? — нахмурился капитан третьего ранга Клаггетт. — Вот эти два могут быть эхом от рыбацких судов или очень далеких контактов. — Он перелистнул несколько страниц. Было видно, что Клаггетт хорошо знаком со своим гидролокатором. — В этом месте он едва заметен.
— Именно поэтому вам и не удалось обнаружить его — как во время плавания, так и на базе. Однако мне поручено проверять ваши данные, — сказал Джонс. — Итак, кто это?
— Вы разрешите, коммодор? — Получив в ответ утвердительный кивок, Клаггетт продолжил: — Где-то здесь находилась подлодка класса «Акула». Патрульный самолет «Р-3» потерял ее к югу от Кодьяка, так что советская субмарина была не дальше шестисот миль от нас. Это не значит, однако, что эхо принадлежит именно ей.
— Что за подлодка?
— «Адмирал Лунин», — ответил Клаггетт.
— Значит, капитан первого ранга Дубинин?
— Господи, у тебя действительно допуск по высшей форме, — заметил Манкузо. — Говорят, он превосходный подводник.
— Разумеется, ведь у нас с ним общий знакомый. Барт, можно говорить об этом с капитаном третьего ранга Клаггеттом?
— Нет. Извините, Клаггетт, но эта информация совершенно секретная — абсолютно «черная».
— Его следовало бы допустить к ней, — выразил свою точку зрения Джонс. — Иногда секретность заходит слишком уж далеко.
— Правила есть правила.
— Да, конечно. Как бы то ни было, это заставило меня повнимательнее заняться материалами. Вот, на последней странице. — Рон перелистнул пачку. — Вы поднимаетесь на глубину, при которой можно пользоваться антенной…
— Совершенно верно, у нас было учение по запуску ракет.
— При подъеме корпус потрескивал.
— Разумеется, мы поднимались быстро, а корпус сделан из стали, не из пластика, — сказал Клаггетт с заметным раздражением. — Ну и что?
— Таким образом, корпус подлодки поднялся над термоклином раньше, чем «хвост» из буксируемых пассивных датчиков. И эти датчики зарегистрировали следующее.
Клаггетт и Манкузо молчали. Они всматривались в размытую вертикальную линию, которая находилась в диапазоне частот, означавших акустическую «подпись» советской подводной лодки. Это не было, конечно, неопровержимым доказательством, хотя источник шума подобно всему, на что указывал Джонс, находился точно позади субмарины «Мэн» и двигался по ее курсу.
— Итак, если бы я увлекался азартными играми — а я этим не увлекаюсь, — то поставил бы два против одного, что, пока вы находились под слоем термоклина, кто-то двигался вслед за вами над ним, опустив «хвост» из своих буксируемых датчиков через слой. Он заметил, что вы меняете глубину и поднимаетесь ближе к поверхности, и в тот самый момент, когда вы поднялись над слоем температурного скачка, скрылся под ним. Ловкий маневр, однако вы поднимались под достаточно крутым углом и ваши датчики зарегистрировали его присутствие.
— Но ведь потом мы ничего не заметили.
— Совершенно верно, ничего, — согласился Джонс. — Советская подлодка так и не появилась на экранах вашего акустика. С этого момента и до самого конца магнитной ленты не зарегистрировано ничего, кроме случайных шумов и опознанных контактов.
— Недостаточно убедительно, Рон, — заметил Манкузо, поднимаясь, чтобы размять затекшую спину.
— Знаю. Именно поэтому я прилетел сюда. Такому заключению в письменном виде никто не поверит.
— Тебе известно что-нибудь о русских гидроакустических системах, что еще не дошло до нас?