— Ты не мог бы послать своих людей и выяснить что-нибудь?
— Да, конечно. Ты действительно намерен обратиться наверх по этому вопросу?
— Думаю, у меня нет другого выхода, Дэн.
— Против тебя выступят чиновники пары влиятельных департаментов.
Райан прислонился плечом к притолоке.
— Зато я защищаю справедливое дело, правда?
— Опыт так ничему тебя и не научил. — Мюррей покачал головой и засмеялся.
* * *
— Эти проклятые американцы! — в ярости воскликнул Нармонов.
— Что случилось, Андрей Ильич?
— Вы представляете, Олег Кириллович, что такое иметь дело с иностранной державой, которую не покидают подозрения?
— Пока нет, — ответил Кадышев. — Мне приходится иметь дело всего лишь с внутренними политиками, без конца подозревающими меня в чем-то.
Устранение Политбюро привело и к ряду затруднений. Одним из них оказалось исчезновение переходного периода, который позволил бы подающим надежды советским политическим деятелям познакомиться с международными аспектами управления государством. Теперь они находились в таком же положении, как и американцы. Этого, напомнил себе Кадышев, не следует забывать.
— Итак, какие неприятности постигли нас теперь?
— Но это следует хранить в полной тайне, мой молодой друг.
— Разумеется.
— Американцы разослали по своим посольствам меморандум, в котором стараются осторожно выяснить, насколько я уязвим в политическом отношении.
— Вот как? — Кадышев позволил себе отреагировать на это сообщение единственной фразой. Его мгновенно поразила двусмысленность возникшей ситуации. Значит, сообщение оказало должное воздействие на американское правительство, однако о нем стало известно Нармонову, и потому КГБ может напасть на его след — след американского агента. Как интересно! — пронеслось у него в голове. Теперь его маневры — ходы в настоящей азартной игре, причем как проигрыш в ней, так и выигрыш могли повлечь за собой колоссальные последствия. Но этого следовало ожидать, верно? Ведь на карту поставлена не месячная зарплата — нечто куда более серьезное.
— Откуда нам это известно? — спросил он после минутной задумчивости.
— Об этом я не имею права говорить.
— Понятно. — Черт побери! Впрочем, он доверяет мне — если только это не хитрый замысел Андрея Ильича. — Но мы можем быть уверены в этом?
— Да, вполне.
— Я могу чем-то помочь?
— Я ценю твою помощь, Олег. И сейчас прошу помочь мне снова.
— Мне понятно, конечно, что это немаловажно, но какое это имеет отношение к нашей внутренней политике?
— Ты ведь знаешь, в чем причина.
— Да, пожалуй.
— Мне нужна твоя помощь, — повторил Нармонов.
— Я должен обсудить это со своими коллегами.
— Только побыстрее, пожалуйста.
— Хорошо. — Кадышев вышел из кабинета президента и направился к своей машине. Он не пользовался услугами шофера и водил машину сам, что было необычно для видного политического деятеля в СССР. Но теперь все изменилось. Даже видные политические деятели должны демонстрировать теперь, что они принадлежат народу, ничем не выделяются из его рядов. Исчезли центральные полосы на широких улицах Москвы, по которым раньше проносились лимузины высокопоставленных чиновников, а вместе с ними и другие льготы. Жаль, конечно, подумал Кадышев, но без других перемен, сделавших это необходимым, он все еще оставался бы рядовым деятелем в далекой области, а отнюдь не лидером крупной фракции на Съезде народных депутатов. Поэтому он с готовностью отказался от дачи в лесу к востоку от Москвы, от роскошной квартиры и сделанного по заказу, вручную собранного лимузина с шофером, а также от всех остальных благ, прежде полагавшихся правителям этой огромной и несчастной страны. Он поехал к зданию, где размещалась штаб-квартира его фракции. По крайней мере там у него было собственное место, выделенное для стоянки его автомобиля. Войдя в кабинет, он закрыл дверь и напечатал на своей пишущей машинке короткое письмо. Положив письмо в карман, он направился к огромному зданию Дворца съездов. В раздевалке он снял пальто и передал его гардеробщице. Она взяла пальто и вручила ему номерок. Он вежливо поблагодарил. По пути к стойке, где находился крючок с номером Кадышева, гардеробщица вынула записку из кармана пальто и сунула ее в карман собственной куртки. Через четыре часа записка оказалась в американском посольстве.
* * *
— Приступ паники? — спросил Феллоуз.
— Можно назвать и так, джентльмены, — ответил Райан.
— Расскажите, — произнес Трент, поднимая стакан чая.
— У нас есть сведения, указывающие на то, что противник подобрал ключ к нашим каналам связи.
— Опять? — Трент поднял взгляд к небу.
— Прекрати, Эл, мы слышали такое не раз, — проворчал Феллоуз. — Подробности, Джек, подробности.
Райан рассказал о случившемся.
— Каково мнение Белого дома?
— Еще не знаю. После разговора с вами пойду туда. Откровенно говоря, сначала мне хотелось бы обсудить эту проблему с вами. Кроме того, мне все равно нужно было зайти сюда. — Джек описал сообщение Спинакера, в котором говорилось о стоящих перед Нармоновым проблемах.
— Когда прибыло это сообщение?
— Две недели назад…
— Тогда почему никто не известил нас об этом? — потребовал ответа Трент.
— Потому что мы бегали по кругу, пытаясь проверить содержащуюся в нем информацию, — ответил Джек.
— Ну и что?
— Эл, нам не удалось получить прямых доказательств. Есть намеки на то, что в КГБ проводится какая-то операция. Нечто очень секретное, связанное с пропавшим в Германии тактическим ядерным оружием.
— Святой Боже! — воскликнул Феллоуз. — Что ты имеешь в виду, говоря о «пропавшем» ядерном оружии?
— Подробности нам неизвестны. Если это связано со Спинакером, ну что ж, тогда не исключено, что в Советской Армии кто-то проявил незаурядное воображение при подсчете числа ядерных боеголовок.
— Твоя точка зрения?
— Не знаю, парни, честное слово, не знаю! Наши аналитики разделились на две равные части — те из них, кто осмелился высказать свое мнение.
— Нам известно, что их армия недовольна происходящими событиями, — задумчиво произнес Феллоуз. — Сокращение ассигнований, падающий престиж, утрата воинских частей и мест расквартирования… но чтобы военные оказались недовольными до такой степени?
— Действительно, радостная мысль, — кивнул Трент. — Борьба за власть в стране, переполненной ядерными боеголовками… Насколько надежен этот Спинакер?
— Это наш агент, на которого мы вполне полагаемся. Работает на нас уже пять лет, и его сообщения всегда подтверждаются.