— Господин президент, — донеслось из динамика, — по «горячей линии» поступает сообщение из Москвы.
ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
НАМИ ТОЛЬКО ЧТО ПОЛУЧЕНЫ СВЕДЕНИЯ О ТОМ, ЧТО АМЕРИКАНСКАЯ ВОИНСКАЯ ЧАСТЬ БЕЗ ВСЯКОГО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ НАПАЛА НА НАШИ ВОЙСКА. МЫ ПОНЕСЛИ ТЯЖЕЛЫЕ ПОТЕРИ. ПРОСИМ ОБЪЯСНИТЬ, ЧТО ПРОИСХОДИТ.
— Черт побери, — произнес Райан, глядя на текст.
— Хочу выслушать ваши точки зрения, — послышался голос Фаулера по селекторной связи.
— Лучше всего ответить, что нам ничего не известно об этом инциденте, — сказала Эллиот. — Признавшись, что уже знаем об этом, мы возьмем на себя определенную ответственность.
— В такой момент, как сейчас, всякая ложь исключена, — твердо произнес Райан. Даже ему самому показалось, что он зашел слишком далеко. «Они не согласятся с твоей точкой зрения, Джек, если ты начнешь кричать», — добавил он себе.
— Скажи об этом Нармонову, — огрызнулась Эллиот. — Не забудь, это они напали на нас.
— Да, по полученным нами сообщениям, но…
— Что же, по-вашему, Райан, наши люди обманывают? — донесся из глубины горы Шайенн сердитый голос Борштейна.
— Нет, генерал, я так не считаю. Но в такое время сообщения могут оказаться ненадежными, и вам это известно не хуже меня!
— Если мы заявим, что нам ничего не известно, то в будущем сможем изменить свою позицию, и в данный момент нам не придется бросать им вызов, — продолжала настаивать советник по национальной безопасности. — И почему они подняли этот вопрос именно сейчас?
— Господин президент, прежде вы были прокурором, — обратился к Фаулеру Райан, — и вам должно быть известно, как ненадежны могут быть заявления свидетелей. А если Нармонов задает нам этот вопрос искренне? Советую дать ему честный ответ. — Джек повернулся к Гудли, который одобрительно кивнул.
— Роберт, мы имеем дело не с гражданскими лицами, а с профессиональными военными, а уж им-то следует уметь хорошо оценивать обстановку. Нармонов обвиняет нас в нападении на его войска, которого мы не совершали, — возразила Эллиот. — Советские войска не начинают боевые действия без приказов. Следовательно, Нармонову должно быть известно, что его обвинение лживо. Если мы признаем, что нам известно о боевых действиях, создастся впечатление, будто мы соглашаемся со справедливостью его обвинений. Я не знаю, какую игру ведет он — или тот, кто находится на другом конце «горячей линии», — но если мы просто ответим, что не знаем, о чем идет речь, то тем самым выиграем время.
— Я категорически не согласен с такой точкой зрения, — произнес Джек, стараясь говорить как можно спокойнее.
ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
КАК ВАМ ИЗВЕСТНО, СЕЙЧАС Я ЗАНИМАЮСЬ ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ СОБЫТИЯМИ, ПРОИСШЕДШИМИ НА НАШЕЙ СОБСТВЕННОЙ ТЕРРИТОРИИ. БЛАГОДАРЮ ЗА ПОСЛАННЫЙ ВАМИ ЗАПРОС. Я УЖЕ ОТДАЛ ПРИКАЗ ВЫЯСНИТЬ СОСТОЯНИЕ ДЕЛ В БЕРЛИНЕ.
— Какие будут мнения?
— Этот сукин сын врет как сивый мерин, — заметил министр обороны. — У них слишком совершенная система связи, чтобы это было правдой.
— Господи, Роберт, зачем лгать, когда я знаю, что ты лжешь?.. — произнес Нармонов, опустив голову. У советского президента возникли сейчас и другие вопросы. За последние два-три месяца его отношения с Америкой стали более прохладными. Когда Нармонов обратился с просьбой о предоставлении дополнительных кредитов, рассмотрение просьбы было отложено. Американцы настаивают на безусловном соблюдении соглашения о сокращении вооружений, хотя знают, в чем заключается причина задержки, и несмотря на то что он обещал Фаулеру при личной встрече принять неотложные меры. В чем причина ухудшения отношений? Почему Фаулер не выполняет данные им обещания? И чем он занимается в данный момент, черт побери?
— Это не просто ложь, это нечто большее, — сказал министр обороны после некоторого размышления.
— Что вы хотите этим сказать?
— Он снова подчеркнул, что в первую очередь занимается спасением пострадавших в районе Денвера, однако мы знаем, что он привел свои стратегические силы в боевую готовность. Почему он не сообщил нам об этом?
— Потому что боится, что мы сочтем его действия провокационными… — заметил Нармонов. Даже ему самому такое объяснение показалось неубедительным.
— Может быть, — признал министр. — Но они не подозревают о нашем успехе в расшифровке их кодов. Не исключено, что они рассчитывают скрыть это от нас.
— Нет, — донесся голос Куропаткина из командного центра ПВО. — Я не согласен с таким мнением. Мы не можем не заметить хотя бы части их приготовлений. Американцы несомненно знают, что нам известно о приведении в боевую готовность хотя бы части их стратегических сил.
— Но не всех. — Министр обороны повернулся к Нармонову и взглянул ему прямо в лицо. — Мы должны рассмотреть вероятность того, что американский президент утратил способность к рациональному мышлению.
* * *
— Впервые? — спросил Фаулер.
Элизабет кивнула. Ее лицо стало теперь совсем бледным.
— Это мало кому известно, Роберт, но это так. Русские никогда не приводили свои ракетные войска стратегического назначения в боевую готовность.
— Но почему они сделали это сейчас? — спросил президент.
— Роберт, единственным объяснением является то, что с нами разговаривает не Нармонов.
— Как можно это проверить?
— Этого проверить нельзя. Нас соединяет с Москвой канал компьютерной связи. Между нами нет ни голосовой связи, ни визуальной.
— Милосердный Бог!
— Райан, откуда нам известно, что мы действительно ведем переговоры с Нармоновым?
— Господин президент, кто же еще может их вести?
— Черт побери, Райан, именно вы представили мне эти сообщения!
— Господин президент, вам следует успокоиться, — посоветовал Райан, голос которого отнюдь не свидетельствовал о его собственном спокойствии. — Да, я ознакомил вас с этой информацией, сообщил, что она не проверена, а несколько минут назад также сказал, что, по нашему мнению — и на то есть причины, — она может даже быть ложной.
— Неужели вы не просматриваете собственные доклады? Это вы предостерегли нас, что у русских исчезли ядерные боеголовки! — напомнила Эллиот. — Так вот, они нашлись — нашлись как раз в том месте, где мы должны были присутствовать!
Господи, она перепугана еще больше его, подумала Элен Д'Агустино и взглянула на Пита Коннора, лицо которого было бледным как полотно. Да, события развиваются слишком быстро, решила она.
— Послушай, Лиз, я устал повторять, что сведения, имеющиеся в нашем распоряжении, ненадежны. Их слишком мало, чтобы прийти к какому-то определенному заключению.
— Но почему они объявили боевую готовность в ракетных войсках?