— Спасибо, Райан, у меня все.
Связь прервалась.
— Боже милостивый! — заметил старший дежурный офицер.
Райан оглянулся по сторонам в поисках мусорной корзины и едва успел вовремя найти ее. Он упал на колени возле корзины, и его стошнило. Затем, протянув руку за банкой кока-колы, он сполоснул рот и выплюнул жидкость в корзину. Пока он не встал, никто не произнес ни слова.
— Они просто не понимают, — тихо произнес Джек, потянулся и закурил. — Просто ничего не понимают. Видите ли, все не так сложно. Существует разница между незнанием чего-то и пониманием, что ты не знаешь. Сейчас у нас кризис, и все участники превращаются в тех, кем были когда-то. Президент мыслит как юрист, пытаясь сохранить спокойствие, занимается тем, в чем он разбирается: изучает доказательства и старается создать версию, допрашивает свидетелей — короче говоря, упрощает все до предела, играет в свою игру. Лиз смертельно напугана тем, что могла погибнуть от взрыва в Денвере; выше ее сил выбросить это из головы. Тут ничего не поделаешь. — Райан пожал плечами. — Пожалуй, мне это понятно. Я ведь тоже был бы там. Эллиот — политолог и старается построить теоретическую модель. Это она и советует президенту. Это действительно элегантная модель, но она основана на дерьме. Правда, Бен?
— Ты кое о чем забываешь, Джек, — напомнил ему Гудли.
Райан покачал головой.
— Нет, Бен, у меня просто еще не дошли до этого руки. Из-за того, что я не могу справиться со своим идиотским нравом, теперь они не будут прислушиваться к моим советам. Мне следовало это предвидеть, я получил своевременное предупреждение — даже видел, что произойдет, но опять же не сумел обуздать свой характер. А знаете, что самое смешное? Если бы не я, Фаулер по-прежнему оставался бы губернатором в Колумбусе, Огайо, а Эллиот преподавала бы молодым румяным студенткам в Беннингтоне.
Джек снова подошел к окну. Снаружи стемнело, и стекло, освещенное изнутри, превратилось в зеркало.
— Почему?
— Это, джентльмены, секрет. Может быть, на моем надгробном камне будет выбито: «Здесь лежит Джон Патрик Райан. Он хотел, чтобы все кончилось хорошо, — и посмотрите, что получилось». Интересно, удастся ли Кэти и детям спастись…
— Ну, не надо, все не так уж плохо, — заметил старший дежурный офицер, но остальные, кто присутствовал в комнате, словно ощутили дыхание ледяного ветра.
Джек повернулся.
— Не так уж плохо? Неужели вы не видите, куда все идет? Они отказываются прислушиваться к мнению остальных. Деннис Банкер или Брент Талбот мог бы попытаться убедить их, но оба превратились в радиоактивные осадки, загрязняющие окружающую среду где-то в Колорадо. Из всех в городе я сейчас лучший советник — и меня только что выбросили на свалку.
«Адмирал Лунин» мчался вперед слишком быстро, и это было небезопасно. Капитан первого ранга Дубинин понимал это, однако такая возможность может никогда больше не повториться. Такой шанс выпал ему впервые и, подумал Дубинин, будет скорее всего последним. Почему американцы объявили состояние боевой готовности? Да, конечно, ядерный взрыв в их стране — дело очень серьезное, но ведь не такие же они безумцы, чтобы предположить, что Советский Союз несет за него ответственность?
— Дайте мне карту полярной проекции, — приказал он мичману. Дубинин знал, что он увидит на карте, но сейчас время было не для воспоминаний, а для точных фактов.
Через несколько мгновений на столе перед ним лежал метровый квадрат жесткой бумаги. Дубинин взял измерительный циркуль и, шагая им по карте, смерил расстояние от предполагаемого местонахождения американского ракетоносца «Мэн» до Москвы и затем до ракетных баз стратегического назначения в центральной части страны.
— Да. — Ситуация была предельно ясной.
— Ну что, капитан? — спросил старпом.
— Судя по разведданным, «Мэн» находится сейчас в самой северной части патрульной зоны, выделенной для подводных ракетоносцев, базирующихся в Бангоре. Логично?
— Да, товарищ капитан, если исходить из тех скудных данных, которые нам известны об их методах патрулирования.
— У него на борту находится двадцать четыре баллистических ракеты D-5 и у каждой восемь или больше боеголовок… — Он сделал паузу. Было время, когда такие вычисления он мгновенно производил в уме.
— Сто девяносто две боеголовки, товарищ капитан, — закончил за него старпом.
— Совершенно верно, спасибо. Это равняется почти всем нашим СС-18, да еще нужно вычесть те, что уже демонтированы в результате выполнения условий договора. С учетом вероятной круговой ошибки эти сто девяносто две ракеты уничтожат около ста шестидесяти целей, а это в свою очередь эквивалентно более одной пятой всех наших боеголовок — причем самых точных. Поразительно, правда? — тихо спросил Дубинин.
— Вы действительно полагаете, что их ракеты обладают такой высокой точностью?
— Американцы продемонстрировали искусство нанесения хирургических ударов в Ираке. Лично я никогда не сомневался в высоком качестве их вооружения.
— Товарищ капитан, мы знаем, что американские баллистические ракеты D-5, запускаемые с подводных ракетоносцев, являются прежде всего оружием первого удара…
— Продолжайте свою мысль.
Старпом взглянул на карту.
— Да, конечно. Это самое короткое расстояние до цели.
— Разумеется. Ракетоносец «Мэн» представляет собой острие копья, нацеленного на нашу страну. — Дубинин циркулем постучал по карте. — Если американцы предпримут атаку, первые ракеты взлетят именно из этого района и через девятнадцать минут попадут в цель. Сомневаюсь, что наши товарищи из ракетных войск стратегического назначения смогут ответить на этот удар с такой же быстротой…
— Но, товарищ капитан, что можем мы предпринять? — обеспокоенно спросил старпом.
Дубинин убрал карту со стола и спрятал ее в открытый ящик.
— Ничего. Абсолютно ничего. Мы не можем нанести упреждающий удар, не получив приказа или в случае грубой провокации, верно? Согласно нашей наиболее надежной развединформации, «Мэн» способен запускать свои ракеты с интервалом в пятнадцать секунд, возможно даже меньше. В условиях войны действуешь не всегда по инструкции, правда? Скажем, всего четыре минуты с момента запуска первой ракеты до последней. Им придется наносить удары с рассеиванием в северном направлении, чтобы избежать случайностей. Впрочем, это не имеет значения, если принять во внимание физические аспекты запуска ракет. В свое время, учась в училище Фрунзе, я интересовался этим. Поскольку наши ракеты работают на жидком топливе, их нельзя запускать при непосредственной атаке противника. Даже если их электронные компоненты смогут выдержать электромагнитное воздействие взрывов, они слишком хрупки, чтобы устоять против физических сил. Таким образом, если мы не будем полностью уверены в неизбежности нападения и запустим наши ракеты еще до того, как вражеские боеголовки начнут сыпаться на Советский Союз, наша тактика заключается в том, чтобы выждать и нанести ответный удар спустя несколько минут. Что касается нас, если американский ракетоносец способен выпустить все свои ракеты за четыре минуты, нам следует находиться на расстоянии не более шести тысяч метров от него и, услышав шум первого запуска, немедленно нанести торпедный удар, чтобы не дать ему запустить последнюю ракету. Понятно?