— А вот дома нам это удается далеко не всегда, — заметил министр иностранных дел, громким шепотом обращаясь к своему соседу.
— Что?
— Я сказал, что в данном случае, Рафи, это может оказаться невозможным. — Давид Ашкенази поднес ко рту стакан с водой и сделал несколько глотков. — Наш посол в Вашингтоне передает, что, по их сведениям, План Фаулера находит широкую поддержку в конгрессе. В прошлый уик-энд посол Саудовской Аравии в Вашингтоне устроил роскошный прием для руководства конгресса. По нашим сведениям, прием прошел весьма успешно. Верно, Ави?
— Совершенно верно, господин министр, — отозвался генерал Бен-Иаков. Его начальника сейчас не было в Израиле, и он говорил от имени Моссада. — Саудовская Аравия и остальные «умеренные» арабские государства готовы покончить с объявленным ими состоянием войны еще до полного признания нашего государства, через некоторое — неопределенное — время установить с нами дипломатические отношения, а также покрыть часть расходов по содержанию американских войск и самолетов — плюс, хочу добавить, полностью оплатить расходы по содержанию здесь сил поддержания мира и — подчеркиваю — финансировать реконструкцию экономики наших палестинских друзей.
— Как можно отклонить подобное предложение? — сухо осведомился министр иностранных дел. — Вас удивляет одобрение американского конгресса?
— Это обман! — возразил министр обороны.
— Если это обман, то исключительно ловкий, — заметил Бен-Иаков.
— Ты веришь этой брехне, Ави? Ты? — Бен-Иаков столько лет назад командовал у Рафи Манделя лучшим батальоном на Синайском полуострове.
— Не знаю, Рафи. — Заместитель директора Моссада никогда раньше так остро не осознавал, что говорить от имени босса совсем непросто.
— Как вы оцениваете обстановку? — спросил премьер-министр спокойным голосом. По-видимому, он решил, что кому-то следует вести себя спокойно.
— Американцы совершенно искренни, — ответил Ави. — Их готовность предоставить гарантии — заключить договор о взаимопомощи на случай нападения и разместить войска — доказывает это. Сугубо с военной точки зрения…
— За оборону Израиля отвечаю я! — рявкнул Мандель.
Бен-Иаков обернулся и смерил взглядом своего бывшего командира.
— Рафи, ты всегда был рангом выше меня, но и мне довелось убивать врагов, и ты хорошо это знаешь. — Ави помолчал, ожидая, пока остальные члены кабинета оценят его слова. Когда он снова заговорил, его голос был спокойным, размеренным и бесстрастным — Ави хотел, чтобы его рассудок одержал верх над эмоциями, которые ничуть не уступали чувствам Манделя: — Американские военные подразделения представляют серьезную силу. Они увеличат ударную мощь наших ВВС примерно на двадцать пять процентов, а их механизированный полк превосходит по силе нашу лучшую бригаду. Более того, я не вижу, как смогут американцы отказаться от выполнения своих обязательств. Чтобы случилось такое… — наши друзья в Америке никогда не допустят этого.
— Нас бросали в беде и раньше, — напомнил Мандель ледяным тоном. — В обороне страны мы должны полагаться только на себя.
— Рафи, друг мой, — произнес министр иностранных дел, — и что это нам дало? Мы с тобой сражались рядом, причем не только в этой комнате. Неужели нашей борьбе не будет конца?
— Лучше уж никакого договора, чем плохой договор!
— Полностью согласен, — кивнул премьер-министр. — Но насколько плох этот договор?
— Мы все читали его проект. Я хотел бы предложить некоторые изменения в его тексте, но мне кажется, что пришло время стремиться к миру, — ответил министр иностранных дел. — Поэтому я советую принять План Фаулера с определенными условиями. — И он перечислил эти условия.
— Ты считаешь, Ави, что американцы согласятся с этим?
— Они будут жаловаться на увеличение расходов, однако наши друзья в конгрессе поддержат нас — понравится это президенту или нет. Они признают наши исторические уступки и разделят желание Израиля чувствовать себя в безопасности внутри своих границ.
— Тогда я ухожу в отставку! — выкрикнул Мандель.
— Нет, Рафи, я не допущу этого. — Премьер-министр уже устал от этого спектакля. — Если ты подашь в отставку, порвешь все связи. Когда-нибудь ты можешь снова пожелать занять этот пост, но ты никогда его не получишь, если сейчас выйдешь из состава кабинета.
Мандель покраснел.
Премьер-министр окинул взглядом присутствовавших.
— Итак, какова точка зрения правительства?
* * *
Прошло сорок минут, пока на столе Райана зазвонил телефон. Он поднял трубку, заметив, что это была прямая линия, непосредственно соединявшая его с абонентом.
— Райан. — Около минуты он молча слушал, делая заметки. — Ясно. Спасибо.
Затем заместитель директора ЦРУ по разведке встал, прошел через приемную, где сидела Нэнси Каммингс, и свернул налево в более просторный кабинет Маркуса Кабота. Директор отдыхал на диване в дальнем углу. Подобно своему предшественнику судье Артуру Муру, Кабот любил иногда выкурить сигару. Ботинки его стояли рядом, а он уткнулся в папку с полосатой лентой по краям. Еще один секрет в здании, полном секретов. Папка опустилась, и появилось лицо директора с дымящейся сигарой, похожее на круглый розовый вулкан.
— Что случилось, Джек?
— Мне только что позвонил наш друг из Израиля. Они примут участие в римской встрече, правительство решило согласиться с условиями договора, внеся некоторые изменения.
— Что за изменения?
Райан передал лист бумаги с пометками. Кабот прочитал.
— Вы с Талботом оказались правы.
— Если бы только я дал ему возможность самому высказать эту точку зрения.
— Неплохо, ты предсказал все поправки, кроме одной.
Кабот встал, сунул ноги в ботинки, подошел к столу и поднял телефонную трубку.
— Скажите президенту, что я хочу встретиться с ним в Белом доме после его возвращения из Нью-Йорка. Нужно пригласить Талбота и Банкера. Передайте президенту, что план принят. — Он положил трубку и посмотрел на Райана, стараясь улыбнуться с сигарой в зубах подобно Джорджу Паттону. Впрочем, насколько Джек помнил, Паттон совсем не курил. — Ну как?
— Сколько времени понадобится для окончательного заключения договора?
— Принимая во внимание предварительную работу, которую проделали вы с Адлером, и завершающую стадию, осуществленную Талботом и Банкером?.. Гм. Думаю, пару недель. Так быстро, как это получилось с Картером в Кэмп-Дэвиде, на этот раз не выйдет — слишком много профессиональных дипломатов принимают участие. Однако через четырнадцать дней президент сможет отправиться на своем Боинге-747 в Рим для подписания документов.
— Мне ехать с вами в Белый дом?
— Не надо, сам справлюсь.
— Хорошо. — Этого следовало ожидать. Райан вышел из кабинета через ту же самую дверь.