Первым взлетел самолет-заправщик, а полчаса спустя за ним последовал истребитель. Тоуленд и его британский коллега сидя дремали в помещении разведывательного центра, не обращая внимания на стук телетайпа в, углу. Случись что-то важное, младшие дежурные офицеры разбудят. К тому же старшим офицерам требовался сои.
– Что случилось? – спросил Тоуленд, когда его тронули за плечо.
– Возвращаются, сэр, – ваш «томкэт» заходит на посадку, капитан. – Сержант британских ВВС вручил Бобу чашку чая. – Приземлится через пятнадцать минут. Я решил, что вам понадобится время, чтобы освежиться.
– Спасибо, сержант. – Тоуленд провел ладонью по своему небритому подбородку и решил, что бриться не стоит. Зато полковник побрился, главным образом для того, чтобы сохранить великолепие усов, так любимых в королевских ВВС.
F– 14 изящно зашел на посадку, выключив двигатели и распрямив крылья, словно испытывая облегчение от посадки на что-то большее по размерам, чем палуба авианосца. Пилот зарулил в бетонный ангар и быстро выпрыгнул из самолета. Техники уже вынимали из подвешенной аэрофотокамеры кассету с пленкой.
– Ничего не могу сообщить вам о русском соединении, парни, – тут же заявил летчик. К нему подошел пилот-радист.
– Господи, сколько там истребителей! – воскликнул он. – Еще ни разу не видел такого, количества со дней обучения в авиашколе.
– Мне удалось сбить одного из ублюдков, – сообщил летчик. А вот о корабельном соединении ничего нового. Мы пролетели вдоль всего берега от Урланда до Скагена, прежде чем повернуть назад, и не обнаружили ни единого надводного корабля.
– Вы уверены в этом? – спросил полковник.
– Проверьте заснятую пленку, полковник. Ничего в видимом диапазоне, ничего в инфракрасном, никакого радиолокационного излучения – короче говоря, ничего, кроме тучи истребителей. Мы начали встречать их чуть южнее Стокке, и сколько мы насчитали, Билл?
– Семь звеньев, главным образом МиГи-29. Ни один не подлетал к нам на расстояние прямой видимости, но мы перехватили множество импульсов радиолокаторов «хайларк». Один подлетел слишком близко, и мне пришлось сбить его, потратив один «спэрроу». Мы заметили вдали вспышку взрыва. Сбили его, без сомнения. Как бы то ни было, наши друзья не высаживаются в Буде, разве что из подводной лодки.
– Значит, вы повернули назад у Скагена?
– Да, у нас кончилась фотопленка и подходил к концу запас топлива. Вражеские истребители начали пощипывать нас по-настоящему к северу от Буде. Если вас интересует моя точка зрения, я думаю, что не мешало бы проверить Анде, но для этого нужен какой-то другой самолет, вроде сверхвысотного разведчика SR-71, пожалуй. Не думаю, что нам удастся подлететь туда и целым улететь обратно – разве что на форсаже. В этом случае придется заправляться совсем близко от района скопления истребителей, даже если нам захочется попробовать.
– Это вряд ли имеет смысл, – заметил полковник. – У наших самолетов недостаточный радиус действия для нанесения удара на таком расстоянии без мощной поддержки самолетов-заправщиков, а большинство воздушных танкеров задействовано в другом месте.
Выбравшись с луга, они снова оказались на местности, именуемой на карте пустошью. На протяжении первого километра она была ровной, затем началось восхождение на крутую гору Глимсбреккур высотой в семьсот футов. Как быстро отвыкают ноги от настоящих усилий, подумал Эдварде. Дождь не переставал, а поскольку им приходилось двигаться в густых сумерках, идти приходилось медленно. Нередко камень при попытке наступить на него выскальзывал из-под ног. Приходилось выбирать каждый шаг, любая неосторожность могла оказаться роковой. Их лодыжки болели от того, что приходилось ставить ступни на неровную почву под самыми невероятными углами, и туго зашнурованные ботинки, казалось, ничуть не помогали.
Проведя шесть дней в этой местности, Эдварде и его морские пехотинцы начали понимать, что значит настоящая усталость. При каждом шаге колени сгибались на дюйм больше, и потому следующий шаг становился более трудным. Ремни рюкзаков жестоко резали плечи. Руки устали от тяжелого оружия, к тому же приходилось постоянно поправлять что-нибудь. Даже шеи подгибались. Чтобы оглянуться по сторонам, требовались немалые усилия, а ведь следовало неизменно оставаться настороже, ожидая засаду каждую минуту.
Зарево пылающего дома исчезало позади, за горным гребнем, – первая приятная вещь, случившаяся с ними за последнее время. Пока не появилось ни вертолетов, ни машин, приехавших туда, чтобы выяснить причину пожара. Это хорошо, но как долго может продлиться? Сколько пройдет времени, прежде чем хватятся исчезнувших солдат? думал каждый.
Каждый, кроме Вигдис. Эдварде шел в нескольких шагах впереди нее, прислушиваясь к рыданиям девушки, ее тяжелому дыханию. Ему хотелось сказать ей что-нибудь, утешить, но он не знал как. Насколько правильно он поступил? Было ли это убийством? Или суровой необходимостью? Или актом правосудия? Да и вообще имело ли это значение? Как много вопросов… Он выбросил их из головы. Лишь одно имело сейчас значение – нужно выжить, это самое главное.
– Привал, – скомандовал он, – Десять минут. Сержант Смит проверил, где остальные, и опустился на землю рядом со своим офицером.
– Хорошо идем, лейтенант. Думаю, нам удалось пройти за последние два часа четыре или пять миль. Пожалуй, можно немного сбавить темп.
По лицу Эдвардса пробежала угрюмая улыбка.
– А почему бы совсем не остановиться и не разбить здесь лагерь?
– Хорошая мысль, шкипер, – усмехнулся в темноте Смит. Лейтенант взглянул на карту и посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, насколько хорошо совпадает увиденное на карте с тем, что находится вокруг.
– Что, если мы обойдем вот это болото слева? На карте здесь обозначен водопад, Скулафосс. Похоже, там должно быть глубокое ущелье. Глядишь, нам повезет и мы найдем пещеру или какое-нибудь другое укрытие. Как бы то ни было, ущелье кажется глубоким. Вертолеты не смогут туда забраться, а мы укроемся в тени. Пять часов пути?
– Пожалуй, – согласился Смит. – Нам придется пересекать дороги?
– На карте обозначены только пешеходные тропы.
– Это хорошо. – Сержант повернулся к девушке, которая молча наблюдала за ними, прислонившись спиной к валуну.
– Как вы себя чувствуете, мэм? – спросил он мягким голосом.
– Я устала. – В ее тоне звучит нечто большее, чем просто усталость, подумал Эдварде. Никаких эмоций, полное равнодушие. Он не мог понять, хорошо это или плохо. Как лучше всего поступать с жертвой столь серьезного преступления? На глазах девушки убили родителей, изнасиловали ее саму. Какие мысли могут быть сейчас у нее в голове? Нужно отвлечь ее, решил он.
– Вы хорошо знаете эту местность? – спросил лейтенант, – Мой отец ловить здесь рыбу. Я часто приходить с ним. – Ее голова отклонилась назад и скрылась в тени, голос дрогнул, и она всхлипнула.