Через два часа Тоуленд сидел в самолете, летящем к Хитроу.
Москва, РСФСР
Сообщение о положении на фронте сделал маршал Федор Борисович Бухарин. Накануне КГБ арестовал маршалов Шавырина и Рожкова, и это обстоятельство говорило министру Сергетову намного больше, чем содержание доклада Бухарина.
– Наступление на западе захлебнулось в районе Альфельда из-за плохого планирования и руководства, осуществляемого командованием Западного фронта. Теперь нам нужно вернуть инициативу и продолжить наступление. К счастью, у нас достаточно сил для решения этой задачи. Не следует также забывать и о том, что войска НАТО понесли тяжелые потери. Я предлагаю заменить командование Западного театра военных действий и…
– Одну минуту, товарищ маршал. Мне хотелось бы высказать свою точку зрения, – прервал его Сергетов.
– Разумеется, Михаил Эдуардович, – произнес министр обороны, даже не пытаясь скрыть раздражение.
– Товарищ маршал, вы предлагаете полностью заменить командование? – спросил Сергетов. Вряд ли следует спрашивать о том, что произойдет со смещенными военачальниками, подумал он. Это очевидно. – Дело в том, что мой сын служит у заместителя главнокомандующего Западным фронтом генерала Алексеева. Это тот самый генерал, который руководил успешными наступлениями в Альфельде и Рюле. Он был дважды ранен, его вертолет был сбит истребителями противника, но генерал сумел спастись, остановил грузовик и направился на передовую, где снова организовал успешный прорыв. Алексеев является единственным толковым генералом из всех, кто там находится, а вы собираетесь заменить его другим, незнакомым с обстановкой – но ведь это безумие! – В голосе Сергетова слышался гнев.
Министр обороны подался вперед.
– Только потому, что ваш сын служит у него… – начал он. Лицо Сергетова побагровело от ярости.
– Вы говорите – «только потому что мой сын…» – так вот, мой сын сейчас на фронте, защищает Родину. Он был ранен в бою и чудом спасся от смерти вместе со своим генералом. Кто из сидящих в этом зале может сказать то же самое о своих сыновьях? Где они сейчас? – Он стукнул кулаком по столу. Затем Сергетов закончил более спокойным голосом, но его слова ранили остальных членов Политбюро в самое сердце:
– Кто здесь настоящие коммунисты?
Наступило полное молчание. Сергетов понимал, что он только что или разрушил свою политическую карьеру, или добился небывалого успеха. Его судьбу решит тот, кто возьмет после него слово.
– Во время Великой Отечественной войны, – со старческим достоинством произнес Петр Бромковский, – члены Политбюро находились на фронте. Многие из них потеряли сыновей. Даже сыновья товарища Сталина воевали рядом с сыновьями простых рабочих и крестьян. Я поддерживаю Михаила Эдуардовича. Товарищ маршал, а какова ваша точка зрения о генерале Алексееве? Прав ли товарищ Сергетов?
Бухарин неуверенно посмотрел на министра обороны.
– Алексеев – молодой способный генерал. Он действительно хорошо проявил себя на занимаемой им должности.
– И все-таки вы хотите заменить его одним из своих людей? – Бромковский не стал ожидать ответа. – Просто поразительно, как легко мы забываем прошлое! Мы забываем о том, что все граждане Советского Союза должны в равной степени нести бремя испытаний, не помним, какие ошибки были совершены в 1941 году, когда способные офицеры были арестованы за ошибки вышестоящих начальников, а на их место поставлены политические карьеристы, которые едва не привели нас к катастрофе! Если Алексеев молодой способный генерал, хорошо справляющийся со своими обязанностями, зачем нужно снимать его?
– Может быть, мы действительно поторопились с выводами, – согласился министр обороны, чувствуя, как резко меняется настроение членов Политбюро. Ну ничего, Михаил Эдуардович, подумал он, я припомню вам эти слова. Вы решили опереться на поддержку самого старого члена Политбюро? Отлично! Он не будет жить вечно. И вы тоже.
– Тогда решено, – произнес генеральный секретарь. – Теперь, товарищ Бухарин, сообщите нам о ситуации в Исландии.
– Получены донесения о высадке вражеских войск, но мы немедленно нанесли удар по флоту НАТО. Сейчас ждем сведений относительно потерь, понесенных противником. Нам приходится ждать результатов спутникового фотографирования, прежде чем мы сможем дать точную оценку. – Бухарину были известны только данные о своих потерях, и он не собирался оглашать их, пока не получит благоприятных сведений о результатах ответного удара.
Стендаль, Германская Демократическая Республика
Офицеры КГБ в камуфляжных комбинезонах прибыли как только стемнело. Алексеев занимался передислокацией вновь прибывающих дивизий резерва и не заметил, как они вошли в кабинет главнокомандующего Западным фронтом. Через пять минут послали за ним.
– Генерал Алексеев, с этого момента вы являетесь главнокомандующим Западным театром военных действий, – тихо произнес его начальник. – Желаю удачи.
При этих словах Алексеев почувствовал, как у него встали волосы дыбом. По бокам старого генерала стояли полковники КГБ, одетые в полевую форму, напоминающую маскировочные комбинезоны офицеров кадровых дивизий, с эмблемами «ГБ» на погонах. На их лицах застыло высокомерное выражение, характерное для сотрудников советской секретной полиции.
Что мне сказать? Как поступить? Ведь это мой друг!
Положение спас сам бывший главнокомандующий.
– Прощай, Павел Леонидович, – произнес он. Его увели. Алексеев смотрел ему вслед, и тут генерал остановился у двери и оглянулся назад с выражением безнадежного фатализма. Лишь теперь Алексеев увидел пустую расстегнутую пистолетную кобуру на поясе генерала. Дверь закрылась. Он обернулся. На столе лежал телекс, подтверждающий его назначение на пост главнокомандующего. Там говорилось, что партия, Политбюро и народ полностью полагаются на него. Он смял листок бумаги и швырнул его о стену. Всего несколько недель назад Алексеев видел те же слова на таком же бланке только с другой фамилией. Обладатель этой фамилии сидел сейчас в машине, которая везла его на восток.
Так сколько же у меня времени? – подумал Алексеев и вызвал к себе начальника связи.
– Соедините меня с генералом Береговым! – приказал он.
Брюссель, Бельгия
Верховный главнокомандующий силами НАТО в Европе сумел, наконец, найти время, чтобы поесть. С момента начала войны он похудел на десять фунтов, питаясь одним кофе, сэндвичами и антацидными таблетками. Александр Македонский командовал армиями в восемнадцать-двадцать лет. Может быть, именно поэтому он стал таким великим полководцем, подумал генерал. Он был молод и здоров и легко справлялся с перегрузками.
Ситуация находилась теперь под контролем. Бронетанковый полк прочно удерживал Альфельд. Немцы контролировали Гронау и Брюгген, и если Иван не предпримет решительных действий, русские дивизии на Везере ждет крайне неприятный сюрприз.
Открылась дверь кабинета, и вошел немец, начальник разведывательной службы.