Я снова выглянул в окно. Рядом с «кадиллаком» стоял черный «линкольн». Чуть дальше два темно-синих джипа. Фургона службы доставки не было. Возможно, он стоял за домом, у двери кухни. Возможно, он должен приехать позже. А может быть, он вообще не приедет. Может быть, никакого торжественного ужина не будет. Может быть, я ошибся и безнадежно все испортил.
Я всматривался через яркий свет на стене в полумрак вокруг особняка. Не увидел охранника у крыльца. С другой стороны, на улице было холодно и сыро, и любой разумный человек устроился бы в прихожей у окна. Никого я не увидел и в окне комнаты Дьюка. Однако оно было открыто, как я его и оставил. И, предположительно, НСВ по-прежнему висел на цепи.
Я снова посмотрел на машины у входа. В «линкольне» могли приехать четверо. В каждом джипе по семь человек. Итого максимум восемнадцать человек. С другой стороны, быть может, в машинах приехали только трое водителей. Быть может, я совершенно ошибся.
Есть только один способ выяснить это.
И это было самым сложным. Мне нужно было пересечь освещенное пространство. Я подумал было о том, чтобы найти рубильник и отключить прожектора. Но это сразу же предупредит тех, кто находится в особняке. Через пять секунд после того, как свет погаснет, из дома позвонят по внутреннему телефону охраннику и спросят, в чем дело. А охранник не сможет ответить, потому что он мертв. И хотя я окажусь в кромешной темноте, на меня будут пристально смотреть человек пятнадцать, а то и больше. Конечно, от большинства из них я смогу ускользнуть. Однако вся проблема заключалась в том, чтобы знать, от кого ускользать, а кого хватать. Потому что я был совершенно уверен, что если сегодня упущу Куинна, то больше никогда его не увижу.
Поэтому я оставил яркую иллюминацию. Оставались два варианта. Один состоял в том, чтобы побежать напрямую к особняку. Это уменьшит время, в течение которого я буду находиться на освещенном пространстве. Однако мне придется двигаться быстро, а быстрое движение привлекает взгляд. Второй вариант заключался в том, чтобы пройти вдоль стены до самого океана. Шестьдесят ярдов, медленно. Это будет настоящим мучением. И все же, вероятно, так будет лучше.
Потому что прожектора установлены на стене сверху и направлены в стороны. Между самой стеной и краем светового луча есть тоннель темноты. Узкий треугольник. Мне придется ползти по нему вдоль основания стены. Медленно. В зоне поражения НСВ.
Я приоткрыл внутреннюю дверь. На самом домике освещения не было.
Оно начиналось в двадцати футах справа от меня, где стена домика переходила в стену ограды. Выйдя за дверь, я пригнулся. Повернулся на девяносто градусов и стал искать взглядом свой тоннель. Он был там, где я и предполагал. Шириной меньше трех футов на уровне земли. И он не был совершенно темным. В него проникали отсветы от земли, лучи неправильно выставленных прожекторов, отблески от задней части ламп. Наверное, полумрак моего тоннеля был чем-то средним между ослепительным светом и кромешной темнотой.
Опустившись на колени, я прополз вперед и закрыл за собой дверь. Взял в руки по «Убедительному доводу» и распластался на животе, прижимаясь правым плечом к основанию стены. И стал ждать. Достаточно долго для того, чтобы тот, кто мог случайно заметить открывшуюся дверь, потерял всякий интерес. Затем я пополз. Медленно.
Я прополз футов десять. Затем снова остановился. Мгновенно застыл на месте. С дороги донесся шум приближающейся машины. Не седан. Что-то более крупное. Возможно, еще один джип. Я развернулся. Прополз обратно к двери. Приподнялся на колени, открыл дверь, скользнул в домик и выпрямился. Положил «Убедительные доводы» на стул и достал из кармана «беретту». Из-за ворот слышалось глухое ворчание мощного восьмицилиндрового двигателя.
Пора принимать решение. Тот, кто находится за воротами, ждет охранника. И десять против одного, этот кто-то сразу поймет, что я не тот кто надо. Поэтому я решил, что мне пора прекратить ползать. Все равно придется начинать шуметь. Перестрелять тех, кто приехал, захватить их машину и быстро домчаться до особняка, прежде чем пулеметчик успеет опомниться. Ну а дальше попытаться воспользоваться начавшейся суматохой.
Я снова подошел к внутренней двери. Снял «беретту» с предохранителя и набрал полную грудь воздуха. У меня было преимущество первого хода. Мне точно известно, что я собираюсь делать. Всем остальным придется уже отвечать на мои действия. А на это уйдут лишние секунды.
И тут я вспомнил про видеокамеру на столбе. Монитор системы наблюдения. Я мог посмотреть, с чем именно мне придется иметь дело. Сосчитать головы. «Предупрежден – вооружен». Я шагнул к монитору. Картинка была серой и мутной. На ней был белый крытый фургон. Сбоку надпись. «Кист и Мейден, доставка продуктов». Я выдохнул. Эти люди вряд ли знают охранника в лицо. Я убрал «беретту» в карман. Снял пиджак и плащ. Стащил с трупа джинсовую куртку и натянул ее на себя. Она оказалась тесноватой и на ней была кровь, но выглядело все достаточно убедительно. Я вышел из двери. Стараясь держаться спиной к особняку и уменьшать свой рост на пару дюймов. Подошел к воротам. Поднял задвижку кулаком, как это делал Поли. Распахнул ворота. Белый фургон, въехав, остановился рядом со мной. В кабине двое. Оба в смокингах. Еще два случайных человека. Тот, что сидел справа, опустил стекло.
– Куда? – спросил он.
– Направо за дом, – сказал я. – Дверь на кухню сзади.
Стекло поднялось. Фургон проехал мимо. Я махнул рукой. Закрыл ворота. Вернулся в домик и стал следить за фургоном из окна. Он проехал к особняку, а на кругу повернул направо. Свет фар скользнул по «кадиллаку», «линкольну» и двум джипам, вспыхнули красные огоньки стоп-сигналов, после чего фургон скрылся из виду.
Я подождал две минуты, усилием воли призывая темноту. Затем переоделся в свою одежду и взял «Убедительные доводы». Приоткрыл дверь, выполз на улицу, закрыл дверь за собой и распластался на земле. Прижался плечом к стене и снова медленно пополз вперед. Отворачивая лицо от особняка. Подо мной была галька, и маленькие камешки впивались мне в локти и колени. Но я чувствовал только неприятный холодок спиной. Она была обращена к оружию, способному каждую секунду выпускать двенадцать полудюймовых пуль. Как знать, быть может, как раз сейчас какой-нибудь тип кладет руки на рукоятки. Я надеялся, первая очередь пройдет мимо цели. Очень надеялся. Я рассчитывал на то, что первая очередь пройдет ниже или выше. После чего я сразу же вскочу на ноги и петляя побегу в темноту, прежде чем пулеметчик успеет опомниться.
Дюйм за дюймом я полз вперед. Десять ярдов. Пятнадцать. Двадцать. Я двигался очень медленно. Надеясь на то, что в полумраке я кажусь неясной тенью. Мне приходилось постоянно сдерживать непреодолимое желание вскочить и побежать. У меня колотилось сердце. Несмотря на холод, я вспотел. Ветер с моря налетал на стену и, стекая вниз, пытался выкатить меня на яркий свет.
Я не останавливался. Преодолел половину пути. Тридцать ярдов позади, тридцать остались. У меня болели локти. Я поднимал «Убедительные доводы» над землей, и вся их тяжесть приходилась мне на руки. Я остановился, чтобы передохнуть. Просто вжался в землю. Стараясь притвориться камнем. Повернув голову, я рискнул бросить взгляд в сторону дома. Там все было тихо. Я оглянулся назад. Посмотрел вперед. Точка, откуда уже нет возврата назад. Я пополз дальше, заставляя себя двигаться медленно. Чем ближе оставалось до конца стены, тем сильнее зудела моя спина. Я учащенно дышал. Меня охватывала паника. Кипящий в жилах адреналин вопил: «Беги! Беги!» Шумно дыша, я усилием воли заставлял руки и ноги двигаться согласованно. Медленно. Когда до конца стены осталось ярдов десять, у меня появилась надежда, что мне все же удастся сделать это. Я остановился. Сделал глубокий вдох. Пополз дальше. Почва стала понижаться, и я последовал за уклоном. Добрался до воды. Ощутил под собой скользкий ил. На меня накатывались небольшие волны, обдававшие брызгами. Повернувшись на девяносто градусов налево, я остановился. Сейчас я достиг края поля зрения наблюдателя, но мне требовалось преодолеть тридцать футов яркого света. Я решил отказаться от медлительности. Опустив голову, я выпрямился и побежал что есть силы.