– Это не вы, – сказала Элизабет Бек.
– Что не я?
– Это не вы правительственный шпион.
Я выпустил задержанный вдох. Она бы не сказала это, если бы нашла мой тайник.
– Вот именно, – согласился я. – Ваш муж только что вручил мне пистолет.
– Вы слишком глупы, чтобы работать на правительство.
– Вот как?
Она покачала головой.
– Ричард просто умирал по чашке кофе, когда мы вернулись.
– И?
– Как вы думаете, могло ли это быть, если мы действительно ездили завтракать? Ведь в этом случае он мог бы выпить столько кофе, сколько хотел.
– Так куда же вы ездили?
– Нас вызвали на встречу.
– С кем?
Элизабет Бек только покачала головой, словно не могла произнести это имя.
– Поли не предложил отвезти нас, – продолжала она. – Он приказал нам ехать. Ричарду пришлось ждать в машине.
– Но вы приняли участие?
Элизабет кивнула.
– Там есть некий тип по имени Трой.
– Глупое имя.
– Зато сам тип весьма неглуп. Молодой, и прекрасно разбирается в компьютерах. Кажется, таких называют хакерами.
– И?
– Этот Трой только что получил частичный доступ к одной из правительственных систем в Вашингтоне. И обнаружил, что сюда заслали федерального агента. Сначала все решили, что речь идет о вас. Затем Трой копнул поглубже и уточнил, что этот агент – женщина, и она находится здесь уже несколько недель.
Я недоуменно уставился на нее. Тереза Даниэль действует неофициально. В правительственных компьютерах на нее ничего нет. Затем я вспомнил ноутбук Даффи с эмблемой министерства юстиции на экране. Вспомнил провод от модема, извивающийся по столу, проходящий через сложный адаптер и подключенный к телефонной розетке в стене. Через него ноутбук Даффи был связан с компьютерами всего мира. Неужели Даффи хранит в нем закрытые сведения? Для личного пользования? Чтобы в случае чего можно было оправдаться задним числом?
– Не хочу думать о том, что они сделают, – продолжала Элизабет. – С этой женщиной.
Вздрогнув, она отвернулась. Я успел дойти до прихожей. Застыл на месте. Машин здесь нет. А до того, как попасть хоть куда-нибудь, – двенадцать миль пустынной дороги. Три часа быстрым шагом. Два часа бегом.
– Забудьте об этом, – окликнула меня Элизабет. – Вас это не касается.
Обернувшись, я вопросительно посмотрел на нее.
– Забудьте об этом, – повторила она. – Этим занимаются как раз сейчас. Скоро все будет кончено.
Второй раз я встретился с сержантом первого класса Доминик Коль на третий день ее службы у меня. На ней были форменные шорты и футболка цвета хаки. Было очень жарко. Это я запомнил прекрасно. Нас накрыла какая-то тепловая волна. У Коль были загорелые руки. Кожа такого типа в жару кажется запыленной. Коль нисколько не вспотела. В футболке она смотрелась обалденно. На плечах лычки, справа на груди «Коль», слева «Армия США», обе нашивки чуть выгнуты, повторяя форму груди. Коль принесла папку, которую я ей дал. Теперь папка распухла, пополнилась новыми бумагами.
– Мне нужен напарник, – сказала Коль.
Я почувствовал себя виноватым. Она уже третий день работает у меня, а я еще до сих пор не выделил ей напарника. Я попытался вспомнить, выделил ли я ей рабочее место. А также шкафчик для личных вещей и комнату.
– Вы уже познакомились с человеком по фамилии Фраскони? – спросил я.
– С Тони? Вчера. Но он лейтенант.
Я пожал плечами.
– Я ничего не имею против того, чтобы офицеры работали вместе с сержантами. В уставе по этому поводу ничего нет. А если бы и было, я бы все равно не обратил бы на это внимания. Вы не возражаете?
Она покачала головой.
– Но, может быть, возражать будет он.
– Фраскони? Не будет.
– Значит, вы его предупредите?
– Разумеется, – подтвердил я.
Я написал для себя напоминание на листке бумаги: «Фраскони, Коль, напарники» и подчеркнул дважды, чтобы наверняка не забыть. Затем указал на папку, которую принесла Коль.
– Что у вас нового?
– Есть новость хорошая и новость плохая. Плохая новость заключается в том, что система работы с закрытыми документами на полигоне из рук вон плохая. Возможно, все дело в простой халатности, но скорее всего, кто-то сознательно все расстроил, чтобы было проще скрывать то, чего не должно быть.
– Кто этот тип, о ком идет речь?
– Одно светило науки по фамилии Горовский. Дядя Сэм забрал его прямо из Массачусетского технологического института. Приятный человек, во всех отношениях. Говорят, умный до жути.
– Он русский?
Коль покачала головой.
– Поляк, в миллионном поколении. Никаких намеков на идеологию.
– Когда этот Горовский учился в институте, он болел за «Красные носки»?
– Почему вы так решили?
– Они все со странностями, – объяснил я. – Проверьте это.
– Вероятно, речь идет о шантаже, – продолжала Коль.
– А что за хорошая новость?
Она раскрыла папку.
– Та штука, над которой сейчас работают эти ребята, представляет по сути своей маленький снаряд.
– С кем они работают?
– С фирмой «Ханиуэлл» и корпорацией оборонного ведомства.
– И?
– Снаряд должен быть тонким. Это называется «подкалиберным». На танках устанавливаются пушки калибра сто двадцать миллиметров, но эта штуковина значительно тоньше.
– Насколько тоньше?
– Пока что это никому не известно. Как раз сейчас ведутся работы над отделяемой оболочкой. Эта оболочка окружает снаряд, доводя его до нужного калибра.
– Я знаю, что такое подкалиберный снаряд, – вставил я.
Коль пропустила мое замечание мимо ушей.
– Оболочка будет отделяемой, то есть, как только снаряд вылетает из дула орудия, она сразу же разваливается и отпадает. Сейчас ученые пытаются определить, должна ли она быть из металла или ее можно делать из пластмассы. Они называют ее «сабо». По-французски «ботинок». То есть получается, что снаряд словно надевает маленькие ботинки.
– Я хорошо знаю французский, – снова вставил я. – У меня мать француженка.
– От этого же корня происходит слово «саботаж», – не обращая на меня внимания, продолжала Коль. – Оно тоже пришло из Франции. Во время конфликтов с работодателями промышленные рабочие разбивали новое оборудование ногами.
– Обутыми в ботинки, – уточнил я.