Затем я потратил какое-то время, устанавливая на место обивку потолка. В конце концов получилось довольно сносно. Я закрыл гараж. По моим расчетам, я должен был исчезнуть до того, как кто-либо его откроет и обнаружит повреждения, полученные «саабом». Я вернулся в дом. Загрузил свои карманы, запер дверь и прокрался наверх. Разделся до трусов и забрался в кровать. Мне хотелось урвать еще три часа сна. Поэтому я переставил внутренний будильник, укутался в одеяло, промял головой подушку и закрыл глаза. Попытался заснуть. Но не смог. Сон не шел. Вместо него явилась Доминик Коль. Она шагнула ко мне прямо из темноты, как я и ожидал.
В восьмой раз мы встретились для того, чтобы обсудить некоторые тактические проблемы. Арестовывать офицера военной разведки было все равно что растревожить осиный рой. Разумеется, военная полиция имеет дело исключительно с военными, преступившими закон, так что не было ничего нового в том, чтобы действовать против одного из наших. Но военная разведка занимала в армии особое место. Эти ребята окружили себя завесой секретности и старались изо всех сил не отчитываться ни перед кем. Справиться с ними было очень непросто. Обычно они смыкали свои ряды быстрее, чем рота почетного караула на плацу. Поэтому нам с Коль требовалось многое обсудить. Я не хотел, чтобы мы встретились у меня в кабинете. Там не было второго стула. Мне не хотелось, чтобы Коль в течение всего нашего разговора стояла передо мной. Поэтому мы снова отправились в городской бар. Решив, что это самое подходящее место. Дело становилось таким серьезным, что нас начинала донимать мания преследования. И в этой обстановке встреча за пределами военной базы казалась лучшим решением. К тому же, мне пришлось по душе, что мы должны были обсуждать проблемы военной разведки словно два настоящих шпиона, в темноте отдельного кабинета в маленькой таверне. По-моему, Коль разделяла мое мнение. Она пришла в штатской одежде. Не в платье, но в джинсах, белой блузке и кожаной куртке сверху. У меня никакой штатской одежды не было. К этому времени стало уже холодно. Я заказал кофе. Коль предпочла чай. Мы хотели сохранить головы ясными.
– Я рада, что мы использовали настоящие чертежи, – сказала Коль.
Я кивнул.
– Правильное решение.
Собранные нами улики должны были быть неоспоримыми. Куинна можно было прижать только настоящими чертежами. Малейшая фальшь – и он начнет рассказывать истории об отработке мер безопасности, о штабных учениях, противодействии разведке неприятеля и тому подобном.
– Куинн вышел на сирийцев, – сказала Коль. – Они платят вперед. Поэтапно.
– Каким образом?
– Обмен чемоданчиками. Куинн встречается с атташе сирийского посольства. Они отправляются в кафе в Джорджтауне. У обоих абсолютно одинаковые алюминиевые чемоданчики.
– «Халлибертон», – подсказал я.
Коль кивнула.
– Они ставят их под столиком друг рядом с другом, и Куинн, уходя, забирает чемоданчик сирийца.
– Он будет утверждать, что сам разрабатывает этого сирийца. Что это сириец передает ему какие-то документы.
– Тогда мы попросим его показать эти документы.
– А Куинн скажет, что не может это сделать, поскольку документы являются секретными.
Коль промолчала. Я улыбнулся.
– Он наврет нам с три короба, – сказал я. – Положит руки на плечи, заглянет в глаза и скажет: «Ребята, поверьте мне, в данном случае речь идет о национальной безопасности».
– Тебе уже приходилось иметь дело с этими фруктами?
– Один раз.
– И ты победил?
Я кивнул.
– Как правило, внутри они наполнены дерьмом. В свое время мой брат служил в военной разведке. Теперь он работает в министерстве финансов. Но он многое рассказал мне про своих бывших коллег. Они считают себя умнее всех, хотя на самом деле ничем не отличаются от остальных.
– Так что же нам делать?
– Мы должны переманить сирийца на нашу сторону.
– Тогда мы не сможем его прижать.
– А ты хочешь получить обоих? – усмехнулся я. – Так не получится. Но сириец лишь выполняет свою работу. Его не в чем винить. Наша главная цель – это Куинн.
Разочарованная Коль помолчала. Затем пожала плечами.
– Ну хорошо, – сказала она. – Но как нам это осуществить? Сириец просто рассмеется нам в лицо. Он ведь атташе посольства. У него дипломатическая неприкосновенность.
Я снова улыбнулся.
– Дипломатическая неприкосновенность – это лишь листок бумаги, выданный государственным департаментом. В предыдущий раз я поступил так: отвел бедолагу в укромное место и предложил держать этот листок перед животом. Затем достал пистолет и спросил, как он думает: остановит ли листок бумаги пулю. Тот начал угрожать, что у меня будут большие проблемы. Тогда я ответил, что мои проблемы никак не повлияют на то, как он будет медленно умирать от потери крови.
– И он согласился с твоими доводами?
Я кивнул.
– Как миленький сделал все, что я от него хотел.
Коль снова умолкла. Затем задала мне первый из двух вопросов, об ответах на которые я жалею с тех самых пор.
– Мы с тобой можем продолжать встречаться не на службе?
Мы находились в отдельном кабинете в полутемном баре. Коль, чертовски привлекательная девушка, сидела рядом со мной. Тогда я еще был молод и думал, что располагаю всем временем в мире.
– Ты приглашаешь меня на свидание? – спросил я.
– Да.
Я промолчал.
– Мы уже проделали долгий путь. – Помолчав, Коль добавила: – Я хочу сказать, женщины.
Я продолжал молчать.
– Я знаю, чего хочу, – сказала она.
Я кивнул. Я верил ей. И я верил в равенство полов. Верил по-настоящему. Не так давно я встретил женщину, полковника авиации, поднимавшему в ночное небо Б-52 с зарядом такой мощности на борту, по сравнению с которым меркла мощность бомб и снарядов, взорванных за всю историю человечества. Я рассудил, что если той женщине доверяют оружие, способное взорвать всю планету, сержанту первого класса Доминик Коль можно доверять самостоятельный выбор мужчины, с которым ей хотелось бы встречаться.
– Итак? – спросила она.
Вопросы, об ответах на которые я жалею с тех самых пор.
– Нет, – сказал я.
– Почему?
– Плохо с профессиональной точки зрения. Тебе не следует этого делать.
– Но почему?
– Потому что это бросит пятно на твою карьеру. Ты очень способная, но ты никогда не выбьешься из сержантов, если не поступишь в офицерскую школу. Ты закончишь ее с отличием и через десять лет станешь подполковником, так как ты этого заслуживаешь, но все будут говорить, что этим ты обязана тому, что когда-то переспала со своим капитаном.