– И что же следует делать?
– Мы попытаемся поставить под сомнение предумышленность ее действий, после чего при помощи медицинских карт попробуем доказать, что муж ее избивал. Мы подпишем запрос у окружного прокурора и направим его во все больницы Техаса и в соседние штаты. При насилии в семье это стандартная процедура, поскольку люди часто пытаются его скрыть. Обычно больницы реагируют довольно быстро, поэтому мы получим соответствующие документы в самое ближайшее время. Тогда вновь вступают в силу res ipsa loquitur. Если травмы Кармен явились результатом насилия, то ее медицинские карты покажут, что такое могло быть. Тут речь пойдет о здравом смысле. Потом Кармен будет давать показания. Она расскажет о побоях. Ей придется не падать духом, когда выплывут разные истории из ее прошлого. Но если в настоящем у нее все будет в порядке, Кармен может произвести на суд неплохое впечатление. Нет ничего постыдного в том, что в прошлом она была проституткой, а потом попыталась стать порядочной женщиной. Тут мы можем вызвать к ней сочувствие.
– Вы говорите как хороший адвокат.
Она улыбнулась:
– Для такой юной особы?
– Сколько времени прошло с тех пор, как вы закончили университет? Два года?
– Шесть месяцев. Но здесь очень быстро набираешься опыта, – ответила Элис.
– Несомненно.
– Так или иначе, если мы тщательно выберем присяжных, то получим половину сомневающихся и половину считающих, что Кармен не виновна. Вторая половина убедит первую за пару дней – при такой-то жаре.
Ричер оторвал от спины прилипшую рубашку.
– Но такая жара не может простоять долго.
– Послушайте, я говорю о следующем лете, – сказала Элис. – Если ей повезет. Не исключено, что ждать придется два года.
Он уставился на Элис.
– Вы шутите.
Она развела руками.
– Чаще всего здесь проходит четыре года между арестом и судом.
– Что же будет с Элли?
Элис пожала плечами.
– Остается молиться, чтобы медицинские карты Кармен позволили сделать благоприятные выводы. Тогда у Хэка появится возможность снять с Кармен все обвинения. У него будет полная свобода действий.
– Сейчас он охотно пойдет нам навстречу, – заметил Ричер.
– Так что смотрите на вещи оптимистически. Не исключено, что все закончится через пару дней.
– Когда вы намерены ее посетить?
– Сегодня днем. Сначала я наведаюсь в банк, чтобы получить по чеку двадцать тысяч долларов. Потом сложу деньги в сумку и отвезу их одной очень счастливой семье.
– Хорошо, – сказал Ричер.
– Я не хочу знать, как вам удалось получить чек.
– Я попросил.
– Не хочу ничего знать, – повторила она. – Но вы должны поехать со мной и увидеть этих людей. И вы будете моим телохранителем. Не каждый день я вожу в сумке двадцать тысяч долларов по Дикому Западу. К тому же в машине будет прохладно.
– Ладно, – согласился Ричер.
В банке не особенно удивились, когда их попросили обналичить чек на двадцать тысяч долларов разными купюрами. Кассирша вела себя так, словно она выдает такие деньги каждый день. Она лишь сосчитала деньги трижды, а потом аккуратно уложила их в коричневый пакет, который Элис принесла с собой. Ричер донес деньги до стоянки. Однако Элис в нем не нуждалась. Ужасная жара очистила улицы, а те люди, что осмелились выйти из дома, двигались медленно и с трудом.
Внутри «фольксвагена» было так жарко, что они не смогли сесть в него сразу. Элис пришлось включить кондиционер и приоткрыть дверцы, пока температура не понизилась на пятнадцать градусов. Тем не менее, когда они уселись в машину, внутри было около тридцати пяти градусов. Однако Ричеру показалось, что стало прохладно. Все в мире относительно.
Элис повела машину на северо-восток. Она оказалась отличным водителем, и рычаг переключения скоростей не застрял у нее ни разу.
– Будет буря, – сказала она.
– Все об этом говорят, – отозвался Ричер. – Но я не замечаю никаких признаков.
– Вам когда-нибудь доводилось видеть такую жару?
– Может быть, один или два раза. В Саудовской Аравии и на Тихом океане. Но в Саудовской Аравии воздух был более сухим, а на Тихом океане – более влажным. Так что честный ответ: нет.
Небо впереди было светло-голубым и от жары казалось белым. У Ричера возникло ощущение, что солнце находится со всех сторон. И нигде ни облачка. Он так сильно щурился, что у него заболели мышцы лица.
– Для меня подобная жара в новинку, – призналась Элис. – Я знала, что здесь будет жарко, но в такое просто невозможно поверить.
Потом Элис спросила у Ричера, когда он бывал в Саудовской Аравии и на тихоокеанских островах, и он выдал десятиминутную версию своей биографии, поскольку понял, что ему нравится находиться рядом с Элис. Первые тридцать шесть лет, как и всегда, оказались самыми легкими. Все развивалось вполне естественно: детство, юность, продвижение по службе, медали, чины. С последними несколькими годами все получилось иначе. Отсутствие цели, путешествия по стране. Он сам считал это торжеством свободы, но знал, что другие люди относятся к подобным вещам иначе. Поэтому Ричер просто рассказал историю своей жизни и ответил на несколько трудных вопросов, предоставив Элис делать собственные выводы.
А она в ответ рассказала о себе. В некотором смысле ее жизнь оказалась похожей на жизнь Ричера. Он был сыном солдата, а она родилась в семье адвоката. Она всегда собиралась продолжать семейные традиции, как и Ричер. Всю жизнь она наблюдала, как люди делали свое дело, а потом пришел ее черед. Все как у Ричера. Она семь лет провела в Гарварде, а он четыре – в Уэст-Пойнте. Теперь ей было двадцать пять – адвокат Элис вполне соответствовала амбициозному лейтенанту. Сам Ричер был таким в двадцать пять и хорошо помнил то время.
– А что будет с вами потом? – спросил Ричер.
– Потом? Вернусь в Нью-Йорк, наверное. Может быть, в Вашингтон, округ Колумбия. Меня начала интересовать политика.
– И вам не будет недоставать грязной работы?
– Наверное, я буду скучать. Может быть, на какое-то время буду возвращаться к адвокатской практике. Ведь именно там можно заработать серьезные деньги. Крупные частные фирмы в больших городах.
– Рад слышать. Кто-то должен это делать.
– Точно.
– А как насчет Хэка Уокера? – спросил Ричер. – Он сумеет чего-нибудь добиться?
Она пожала плечами.
– Я не слишком хорошо его знаю. Но у него приличная репутация. Едва ли ситуация ухудшится при его участии. Я хочу сказать, что сейчас система работает паршиво. Иными словами, я демократ, с большой буквы «Д» и с маленькой буквы «д», так что, вообще говоря, выбирать судью – это правильно. Теоретически. Но на практике ситуация очень часто выходит из-под контроля. Как вы думаете, сколько стоит здесь избирательная кампания?