– Вы очень похожи на него, – призналась женщина.
– Кое в чем, – согласился Джек. – Но не во многом. Например, я все еще жив.
– Вас не было на похоронах.
– Меня известили в очень неудачное время.
– И голос у вас очень похож.
– У братьев так бывает.
Бармен принес кофе на пробковом подносе, усеянном пятнами от донышек пивных кружек. Две чашечки черного кофе, маленькие пластиковые упаковки порошкового молока, крошечные пакетики с сахаром и две дешевые ложечки, отштампованные из нержавеющей стали.
– Его очень любили, – продолжала Фролих.
– Да, с ним было все в порядке, я полагаю.
– Это все, что вы можете сказать?
– Когда один брат говорит такое насчет другого брата, это комплимент.
Он поднял чашку, предварительно выкинув на стол с блюдца молоко, сахар и ложечку.
– Вы предпочитаете черный кофе, – заметила Фролих, – совсем как Джо.
Ричер кивнул:
– Единственное, с чем я не мог смириться, так это с тем, что я всегда – младший брат. Зато теперь я уже на три года старше его.
Фролих отвернулась.
– Я знаю. Но он перестал существовать здесь, а ведь мир продолжает крутиться. Хотя должен был бы хоть чуточку измениться.
Она отпила глоток кофе. Черного кофе без сахара. Такого, как любил Джо.
– И никто, кроме него, ни разу не подумал о том, чтобы сделать это? – спросил Ричер. – Я имею в виду, использовать человека со стороны для аудита безопасности.
– Никто.
– Секретная служба – относительно старая организация.
– И что же?
– Поэтому сейчас я задам вам очевидный вопрос.
Фролих кивнула:
– Между прочим, президент Линкольн подписал бумаги о нашем существовании после обеда 14 апреля 1865 года. После этого он отправился в театр, и в тот же вечер был убит.
– Парадоксально.
– Только сейчас и с нашей точки зрения. Но в те времена мы должны были лишь защищать нашу валюту. Затем, в 1901 году, был убит МакКинли, и тогда было решено, что за президентом должен кто-то присматривать круглосуточно. Вот так мы и получили свою работу.
– Потому что до 30-х годов не существовало ФБР.
Фролих отрицательно покачала головой:
– Существовало его раннее воплощение. Оно называлось Управлением главного инспектора и было основано в 1908 году, а в 1935 году его переименовали в ФБР.
– Это все похоже на ту педантичную ерунду, которую должен был знать Джо.
– По-моему, это как раз он мне все и рассказал.
– Скорее всего. Он любил всякие исторические экскурсы.
Джек заметил, что она старается не замолкать.
– Так что же это был за очевидный вопрос? – напомнила Фролих.
– Вы впервые за сто лет собираетесь использовать человека со стороны. Это, наверное, произошло не только потому, что вы во всем пытаетесь добиться совершенства, так?
Она хотела что-то ответить ему, но тут же замолчала. Наступила короткая пауза, Ричер понял, что сейчас она ему соврет. Он видел, что она приняла именно такое решение. Он чувствовал это даже по углу наклона ее плеча.
– В настоящее время я нахожусь под большим давлением, – начала Фролих. – Я имею в виду, с профессиональной точки зрения. Очень многие люди только и ждут момента, когда я где-нибудь проколюсь. И мне надо убедиться, что это не так.
Он ничего не ответил. Он ждал, что она начнет раскрашивать ситуацию. Лжецы всегда что-нибудь да приукрасят.
– Меня выбрали не сразу, – продолжала она. – Женщина-начальник у нас все еще большая редкость. Проблема пола для нас так же актуальна, как и в любой другой профессии. Некоторые из моих коллег до сих пор придерживаются патриархальных взглядов в этом вопросе.
Он понимающе кивнул, но ничего не ответил.
– Я не могу отделаться от мысли, – сказала Фролих, – что у меня все всегда должно получаться, как бросок в баскетбольную корзину, когда мяч летит сверху и безукоризненно входит в нее.
– А какого вице-президента вы имеете в виду? Нового или старого?
– Нового, – ответила Фролих. – Это Брук Армстронг. Строго говоря, уже избранный, но не вступивший в должность. Меня назначили возглавлять команду по его охране еще в то время, когда он только выставил свою кандидатуру, и мы очень хотели, чтобы он выиграл. Понимаете, мы получили работу, и для нас это тоже были своего рода выборы. Если он выигрывает, то мы остаемся в строю, если проигрывает – опять переводят в пехоту.
Ричер улыбнулся:
– Так вы за него голосовали?
Она не ответила.
– Что же Джо рассказывал обо мне? – поинтересовался Ричер.
– Он сказал, что вас привлечет такое предложение. Вам понравится бросить подобный вызов. Вы разобьетесь в лепешку, но придумаете, как это сделать. Он говорил, что вы – великий выдумщик, а потому найдете три или четыре способа выполнить это задание, и мы у вас многому научимся.
– Что вы ему ответили?
– Не забывайте, что разговор происходил восемь лет назад. Я тогда была вся из себя или что-то вроде того. Наверное, я заявила, что это невозможно и вы даже близко к цели не подберетесь.
– Как он на это отреагировал?
– Он сказал, что очень многие допускали ту же ошибку.
Ричер пожал плечами:
– Восемь лет назад я был в армии. В тот момент я находился где-нибудь за десять тысяч миль отсюда, и при этом был по уши в дерьме.
Фролих кивнула.
– Джо знал об этом, потому его план выглядел больше теоретическим.
Джек взглянул на женщину.
– Но теперь, очевидно, он перестал быть чисто теоретическим. И вот, спустя восемь лет, вы решились его реализовать. Но мне все еще интересно, почему же это произошло.
– Ну я же говорила, что это мое призвание. И я нахожусь под большим давлением, так что должна справиться безупречно.
Он ничего не стал отвечать ей.
– Может быть, вы подумаете над моим предложением?
– Мне мало известно об Армстронге. Я до выборов практически ничего о нем не слышал.
Фролих понимающе кивнула:
– Вы не один такой. Он стал сюрпризом для всех. Младший сенатор из Северной Дакоты, обычный семейный человек: у него жена и взрослая дочь. Он часто звонит старой больной матери домой, никогда не был замечен ни в чем противозаконном. Но как политик он парень неплохой. Лучше многих других. Пока он мне нравится.
Ричер кивнул, но не прокомментировал это высказывание.