Я ничего не ответил. Я до сих пор не был до конца уверен, на чьей я стороне. Вероятно, на стороне Финлея, но если Финлей сейчас сунет свой нос в то, в чем замешан Хаббл, и Хабблу, и его семье крышка. Это точно. Поэтому я решил остаться в стороне и постараться как можно скорее убраться отсюда ко всем чертям. Я не хотел впутываться в эту историю.
— Ты пробовал позвонить ему на сотовый телефон? — спросил я.
Буркнув себе под нос, Финлей покачал головой.
— Телефон отключен, — сказал он. — Мне сообщил об этом какой-то автоматический голос.
— Хаббл заезжал за своими часами? — спросил я.
— За чем?
— За своими часами, — повторил я. — В пятницу он оставил у Бейкера «Ролекс» стоимостью десять тысяч долларов, когда Бейкер надевал на нас наручники, чтобы отправить в Уорбертон. Так вот, Хаббл заезжал за часами?
— Нет, — ответил Финлей. — По крайней мере, мне об этом никто не говорил.
— Ладно, — сказал я. — Значит, у него какое-то неотложное дело. Даже такой осел как Хаббл не забудет про часы стоимостью десять тысяч долларов, верно?
— Что за неотложное дело? — спросил Финлей. — Что он тебе говорил об этом?
— Ровным счетом ничего, — сказал я. — Как я уже тебе говорил, мы с ним почти не разговаривали.
Финлей раздраженно смотрел на меня.
— Слушай, Ричер, ты со мной не шути. До тех пор, пока я не разыщу Хаббла, я буду трясти тебя, выпытывая, что он тебе сказал. И не пытайся меня убедить, что он два дня держал рот на замке, потому что такие как он всегда начинают говорить. Я это знаю, и ты тоже знаешь, так что не шути со мной, хорошо?
Я только пожал плечами. Финлей не может снова меня арестовать. Быть может, я смогу сесть на автобус там, где находится морг. Придется отказаться от обеда с Роско. Жаль.
— Что можно сказать о втором трупе? — спросил я.
— Почти то же самое, что и о предыдущем, — сказал Финлей. — Похоже, это произошло в одно время. Убит тремя выстрелами. Возможно, из того же самого оружия. Этого после смерти не пинали, но, скорее всего, оба убийства связаны между собой.
— Вы установили личность убитого?
— Его зовут Шерман, — сказал Финлей. — Кроме этого мы больше ничего не знаем.
— Расскажи мне подробнее, — попросил я.
Я сделал это по привычке. Финлей задумался. Принял решение. Мы с ним напарники.
— Неопознанный белый мужчина, — сказал Финлей. — То же самое, что и в первом случае: никаких документов, ни бумажника, ни отличительных примет. Но у этого были золотые часы с гравировкой: «Шерману с любовью от Джуди». Убитому лет тридцать-тридцать пять. Точнее сказать трудно, труп пролежал на улице трое суток, и над ним изрядно потрудились всякие мелкие животные, понимаешь? Губ нет, глаз тоже, но правая рука уцелела. Она была подвернута под тело, так что мне удалось снять приличные отпечатки пальцев. Мы их отправили час назад, так что, если повезет, это что-нибудь даст.
— Огнестрельные ранения? — спросил я.
Финлей кивнул.
— Судя по всему, из того же оружия. Пули маленького калибра с мягкими наконечниками. По-видимому, первая лишь ранила этого парня, и он мог бежать. Потом он получил еще пару пуль, но все же успел добежать до развилки. Там он упал и умер от потери крови. Его не пинали ногами, потому что не смогли найти. По крайней мере, на мой взгляд, все произошло именно так.
Меня передернуло. В восемь часов утра в пятницу я проходил мимо тех самых мест. Между двумя трупами.
— И ты полагаешь, что убитого зовут Шерман? — спросил я.
— Это имя выгравировано на часах.
— А может быть, это не его часы, — предположил я. — Он мог их украсть. Получить по наследству. Купить в ломбарде, найти на улице.
Финлей снова проворчал что-то невнятное.
К этому моменту мы уже отъехали к югу от Маргрейва миль на десять. Роско держала приличную скорость, следуя по старому шоссе. Затем мы свернули налево и поехали по прямой как стрела дороге, уходящей к горизонту.
— Черт побери, куда мы направляемся? — спросил я.
— В окружную больницу, — сказал Финлей. — В Йеллоу-Спрингс. Предпоследний город штата на юге. Теперь осталось совсем немного.
Через некоторое время, впереди, пятном на горизонте в горячем мареве показался Йеллоу-Спрингс. На самой окраине города обособленно стоял окружной больничный комплекс, построенный еще тогда, когда болезни были заразные, и больных требовалось изолировать. Это был большой центр, состоящий из нескольких приземистых длинных зданий, раскинувшихся на территории в пару акров. Сбавив скорость, Роско свернула на главную дорожку. Попрыгав на «лежачих полицейских», мы подъехали к группе зданий в дальней части комплекса. Морг находился в длинном бункере с большой открытой дверью. Выйдя из машины, мы переглянулись и вошли внутрь.
Нас встретил сотрудник и провел в кабинет. Он сел за металлический стол, знаком предложив Финлею и Роско устроиться на стульях. Я прислонился к столу, между компьютером и факсом. Судя по всему, больница не могла похвастать крупными бюджетными вливаниями. Все было старым и неухоженным. Разительный контраст с полицейским участком Маргрейва. Сотрудник морга выглядел очень уставшим. Не молодой и не старый, наверное, одних лет с Финлеем. Белый халат. Он производил впечатление человека, чье мнение никого не интересует. Сотрудник не представился. Решил, что мы должны знать, кто он такой и чем здесь занимается.
— Чем могу вам помочь? — спросил он.
По очереди посмотрел на всех нас, ожидая ответа. Мы молча смотрели на него.
— Это одно и то же дело? — наконец спросил Финлей.
Его поставленный гарвардский акцент прозвучал очень странно в этом обшарпанном кабинете. Патологоанатом пожал плечами.
— Со вторым трупом я работал только час, — сказал он. — Но, наверное, действительно одно и то же дело. Практически однозначно одно и то же оружие. В обоих случаях пули маленького калибра с мягкими наконечниками. Пули имели очень небольшую скорость, так что, по-видимому, оружие было с глушителем.
— Маленький калибр? — спросил я. — Что значит маленький?
Врач перевел взгляд на меня.
— Я не эксперт по стрелковому оружию, — сказал он. — На мой взгляд, двадцать второй калибр. По крайней мере, мне так показалось. Пули двадцать второго калибра с мягкими наконечниками. Возьмем, к примеру, голову первого трупа. Два небольших входных отверстия с рваными краями, и огромные выходные отверстия, снесшие пол-лица, что характерно для пуль маленького калибра с мягкими наконечниками.
Я кивнул. Именно такие ранения наносят пули с мягкими наконечниками. Попадая в тело, они расплющиваются. Превращаются в комок свинца размером с четвертак, кувыркающийся в тканях. Выходя из тела, вырывают большой комок. И аккуратную, неторопливую пулю 22-го калибра имеет смысл применять с глушителем. Глушитель бесполезен, если пуля имеет сверхзвуковую скорость. В этом случае она на всем пути до цели создает собственную звуковую волну, словно крошечный самолет-перехватчик.