– А на подъездной дорожке нет следов шин?
– Нам не удалось обнаружить ничего определенного.
Я промолчал.
– Жертву убили ломиком, – продолжал Кларк. – Вероятно, им же преступник вскрыл дверь.
– Я так и подумал, – сказал я.
– После нападения преступник вытер ломик о ковер и вымыл в раковине на кухне. Мы нашли там следы крови. На кране отпечатков нет. Опять перчатки.
Я ничего не сказал.
– И отсутствует еще кое-что, – сказал Кларк. – Складывается впечатление, что генерал практически там не жил.
– Почему?
– Наша бригада криминалистов тщательнейшим образом осмотрела дом. Мы сняли все отпечатки, волосы и волокна отовсюду, в том числе из раковины и душа, как я уже говорил. Все принадлежит жертве, за исключением пары отпечатков. Вот оно, подумали мы. Но оказалось, что это отпечатки мужа. Однако по соотношению ее и его отпечатков стало ясно, что он практически не бывал в доме в течение последних пяти лет. Это нормальная практика?
– Ему приходилось проводить много времени на службе, – сказал я – Но на праздники он должен был возвращаться домой. Вероятно, в их браке не все складывалось так хорошо, как казалось.
– Таким людям лучше развестись, – заметил Кларк. – Ведь даже для генерала это не проблема, верно?
– Вы правы, – ответил я. – Но теперь уже поздно.
Кларк надолго задумался.
– Насколько плох был их брак? – наконец спросил он. – Настолько плох, что нам следует проверить мужа?
– Не получается по времени, – ответил я. – Он был уже мертв, когда убили его жену.
– Это как-то связано с деньгами?
– Хороший дом, – сказал я. – Скорее всего, он принадлежал ей.
– А как насчет заказного убийства, оплаченного заранее?
Он хватался за соломинки.
– Тогда ему пришлось бы это сделать, когда он находился в Германии.
Кларк ничего не сказал.
– Кто вам звонил, чтобы спросить, как продвигается расследование? – поинтересовался я.
– Вы звонили, час назад, – ответил он.
– Не припоминаю, чтобы я это делал.
– Не вы лично, – объяснил он. – Ваш человек. Маленькая черная цыпочка, которую я видел с вами на месте преступления. Лейтенант. Я был занят и не смог с ней поговорить. Она оставила мне ваш телефон, но я куда-то сунул листок с номером. Поэтому я позвонил по телефону, который вы мне дали в самом начале. Я что-то сделал не так?
– Нет, все в порядке, – ответил я. – Сожалею, что мы не сумели вам помочь.
Мы повесили трубки. Я немного посидел, а потом вызвал сержанта.
– Пригласите ко мне лейтенанта Саммер, – сказал я.
Саммер появилась через десять минут. Она была в полевой форме, и по ее лицу и жестам я видел, что она немного нервничает. И еще я уловил легкое презрение. Я предложил ей сесть и сразу приступил к делу.
– Мне позвонил детектив Кларк, – сказал я.
Она ничего не ответила.
– Вы нарушили прямой приказ, – сказал я.
Она продолжала молчать.
– Почему?
– А почему вы отдали мне такой приказ?
– А как вы сами думаете?
– Потому что вы решили выполнить приказ Уилларда.
– Он мой командир. И мне следует выполнять его приказы.
– Я не согласна.
– Вы в армии, Саммер. И подчиняетесь приказам вовсе не из-за того, что с ними согласны.
– Но мы не закрываем глаза на некоторые вещи только из-за того, что нам отдали приказ.
– Нет, именно так мы и поступаем все время. Всегда.
– Ну, значит, так поступать не следует.
– Кто сделал вас начальником штаба?
– Это нечестно по отношению к Карбону и миссис Крамер, – сказала она. – Они невинные жертвы.
Я немного помолчал.
– А почему вы начали с миссис Крамер? Вы считаете ее более важной, чем Карбон?
Саммер тряхнула головой.
– Я не начинала с миссис Крамер. Она была второй на очереди. Начала-то я как раз с Карбона. Изучила списки в журнале прихода и ухода персонала с базы и отметила, кто находился на базе, а кто отсутствовал.
– Вы передали мне эти бумаги.
– Но сначала я их скопировала.
– Вы идиотка, – сказал я.
– Почему? Потому что не испугалась?
– Сколько вам лет?
– Двадцать пять.
– Значит, в будущем году вам исполнится двадцать шесть. Вы станете двадцатишестилетней черной женщиной, уволенной из армии с лишением прав и привилегий. Другой карьеры вы себе не намечали. Между тем на рынке гражданской рабочей силы будет полно людей, уволенных из армии в связи с сокращением вооруженных сил, и вам придется конкурировать с теми, у кого на груди полно медалей, а карманы набиты рекомендациями. И что вы станете делать? Голодать? Пойдете работать стриптизершей?
Она не ответила.
– Вот почему вы должны предоставить мне заниматься этим делом, – закончил я.
– Вы ничего не намерены делать.
– Я рад, что вы так думаете. Это как раз и входит в мои планы.
– Что?
– Я намерен бросить вызов Уилларду, – заявил я. – В результате останется либо он, либо я.
Она ничего не сказала.
– Я работаю на армию, – сказал я. – А не на Уилларда. Я верю в армию. А в Уилларда – нет. И я не позволю ему все превратить в мусор.
Она промолчала.
– Я сказал, что ему не нужен такой враг, как я. Однако он не пожелал меня слушать.
– Большой шаг, – заметила Саммер.
– Вы сделали такой же, – сказал я.
– Почему вы решили меня исключить?
– Потому что если я проиграю, то не хочу никого тащить за собой на дно.
– Вы меня защищаете.
Я кивнул.
– Ну так не надо, – отрезала она. – Я способна сама о себе позаботиться.
Я промолчал.
– Сколько вам лет? – спросила она в свою очередь.
– Двадцать девять.
– Значит, в будущем году вам будет тридцать. Вы станете тридцатилетним белым мужчиной, уволенным из армии с лишением прав и привилегий. Другой карьеры вы себе не намечали. И если я достаточно молода, чтобы начать все сначала, у вас такой возможности нет. Вы всю жизнь провели в армии, у вас нет навыков гражданской жизни, вы никогда не жили среди гражданских лиц, вы ничего не умеете. Так что это вы оказались в тяжелом положении, а не я.