– И что с того? – спросил я.
– Посмотрите на подпись, – предложила Саммер.
Она вытащила мою копию жалобы Карбона из внутреннего кармана и протянула мне. Я положил ее на стол рядом с запросом Карбона. Сравнил их.
Подписи были идентичными.
– Мы не эксперты по почеркам, – сказал я.
– Это и не нужно. Они совпадают, Ричер, поверьте мне.
Я кивнул. Оба раза было написано: «К. Карбон», и все четыре прописные буквы «К» имели характерное написание – удлиненные, с завитушками. Да и строчные буквы были одинаковыми. Подпись в целом была сделана быстро и уверенно. Четкая, гордая подпись, отработанная за долгие годы. Я знал, что любую подпись можно подделать, но в данном случае это было бы очень непросто. А тем более ночью на базе в Северной Каролине.
– Ладно, – не стал спорить я, – жалоба подлинная.
Я оставил ее на столе. Саммер перевернула ее и прочитала, хотя уже наверняка делала это не раз.
– Написано совершенно хладнокровно. Напоминает удар ножом в спину, – заметила она.
– Странно, – задумчиво сказал я. – Мы с этим парнем никогда прежде не встречались. Тут у меня нет ни малейших сомнений. И он служил в «Дельте». Едва ли среди них есть люди, склонные к пацифизму. Почему он принял мое нападение так близко к сердцу? Я ведь сломал не его ногу.
– Возможно, в этом было что-то личное. Толстый тип мог быть его другом.
Я покачал головой:
– Тогда бы он вмешался и остановил драку.
– За шестнадцать лет службы он ни разу не писал жалоб.
– Вы беседовали с людьми? – спросил я.
– С разными. С теми, кто находится здесь, а также по телефону с людьми в самых дальних уголках.
– Вы были осторожны?
– Очень. И это единственная жалоба, поданная на вас.
– Вы и это проверили?
– Вплоть до того времени, когда собака бога еще была щенком, – подтвердила Саммер.
– Вы хотели понять, каким человеком был Карбон?
– Нет, я хотела показать парням из «Дельты», что у вас с Карбоном нет ничего общего.
– Теперь вы защищаете меня?
– Ну, кто-то должен это сделать. Я только что там побывала, и они в ярости.
«Из-за Брубейкера».
– Не сомневаюсь, – сказал я.
Я представил себе их уединенную тюремную казарму, которая поначалу предназначалась для того, чтобы держать людей внутри, потом – для того, чтобы не пускать туда чужаков, а теперь она, как автоклав, сдерживает кипящие внутри страсти команды «Дельта». Я представил себе кабинет Брубейкера, тихий и пустой. И комнату Карбона.
– И где же новый П-семь Карбона? – спросил я. – Я не нашел пистолета в его комнате.
– В оружейной, – ответила Саммер. – Вычищен, смазан и заряжен. Они постоянно проверяют личное оружие. У них есть клетка внутри ангара. Вам бы следовало взглянуть на это место. Напоминает пещеру Санта-Клауса. Бронированные «хаммеры», стоящие от стены до стены, грузовики, взрывчатка, гранатометы, противопехотные мины, приборы ночного видения. Они могли бы полностью вооружить диктатуру в Центральной Африке.
– Звучит вдохновляюще, – заметил я.
– Извините, – вздохнула Саммер.
– Почему он написал жалобу?
– Не знаю, – ответила она.
Я представил себе Карбона в стрип-клубе в новогоднюю ночь. Я вошел и увидел группу из четырех мужчин – тогда я посчитал, что это сержанты. Толпа оттеснила троих в сторону, а четвертый оказался рядом со мной. Я не знал, кто окажется в клубе, а они не могли предполагать, что я туда заявлюсь. Прежде я никогда не встречал ни одного из них. Я заговорил с Карбоном совершенно случайно. Тем не менее он написал на меня жалобу из-за короткой схватки – не сомневаюсь, что он видел нечто подобное тысячи раз. Он и сам участвовал в таких драках. Покажите мне военного, который никогда не дрался с гражданскими в баре, и я скажу вам, что он лжец.
– Вы католичка? – спросил я у Саммер.
– Нет, а что?
– Мне интересно, знаете ли вы латынь.
– Не только католики знают латынь. Я ходила в школу.
– Ладно, тогда cui bono? – спросил я.
– «Кому это выгодно?» Вы говорите о жалобе?
– Всегда полезно обратиться к мотиву, – заметил я. – Так можно объяснить множество вещей. В истории, в политике, во всем.
– Все равно как «следуй за деньгами»?
– Примерно, – ответил я. – Только я не думаю, что к данному делу деньги имеют какое-то отношение. Однако у Карбона должен был иметься свой интерес. Иначе зачем он так поступил?
– Возможно, он руководствовался соображениями морали. Может быть, его заставили это сделать.
– Едва ли, если это первая жалоба за шестнадцать лет. Он наверняка видел вещи и похуже. Я лишь сломал одну ногу и один нос. Большое дело! Это армия, Саммер. Сомневаюсь, чтобы он путал армию с загородным клубом.
– Я не знаю, – повторила она.
Я протянул ей клочок бумаги с написанным на нем числом 973 и сказал:
– Это количество подозреваемых.
– Карбон находился в баре до восьми часов, – сказала Саммер. – Я проверяла. Он ушел один. И больше его никто не видел.
– А что говорят о его настроении?
– У парней из «Дельты» не бывает настроений. Слишком опасно показать, что ты похож на человека.
– Он пил?
– Одну бутылку пива.
– Значит, он просто ушел из клуба в восемь часов в самом обычном настроении?
– Получается, что так.
– Он знал парня, с которым встречался, – сказал я.
Саммер молча согласилась со мной.
– Пока вас не было, мне еще раз позвонил Санчес, – продолжал я. – Полковник Брубейкер застрелен в затылок. Стреляли дважды, в упор, со спины.
– Значит, он тоже знал человека, с которым встречался.
– Весьма вероятно, – ответил я. – В час двадцать три ночи. Пуля попала в часы. Примерно через три с половиной часа после убийства Карбона.
– Теперь у вас есть оправдание перед «Дельтой». В час двадцать три вы находились здесь.
– Да, с Андреа Нортон, – сказал я.
– Я им расскажу.
– Они не поверят.
– Как вы считаете, есть ли связь между Карбоном и Брубейкером?
– Здравый смысл подсказывает, что такая связь должна быть. Но я не вижу какая. И мне непонятны мотивы. Да, конечно, они оба были солдатами «Дельты». Однако Карбон находился здесь, а Брубейкер там. От Брубейкера многое зависело, а Карбон был обычным сержантом, который вел себя очень скромно. Может быть, Карбон был вынужден так себя вести.